— Жюльетта, — остановил меня Нуарсей, — этислова свидетельствуют о твоей слабости и обнаруживают твою чувствительность.Поверь мне, дитя мое, ты должна быть сильной и твердой, раз решилась выбратьпорок. Ты никогда не будешь жертвой моих страстей, но я не могу обещать тебевечное покровительство: надо научиться жить самостоятельно и полагаться на своисобственные средства, если ты собираешься пойти этой дорогой; надо, безпосторонней помощи, найти в себе силы избежать ловушек, щедро разбросанных напути, надо заранее предвидеть их и знать, что делать в случае неудачи и каквстретить лицом к лицу самую страшную катастрофу, если она неминуема; но небойся, Жюльетта, тебя не ждет ничего хуже виселицы; и в сущности это не так ужи страшно. Все мы должны когда-нибудь умереть, так какая разница, случится этона эшафоте или в постели? Скажу тебе откровенно, Жюльетта, смертная казнь —секундное дело — пугает меня бесконечно меньше, нежели смерть, которуюпочему-то называют тихой и мирной, но которая сопровождается неприятнымиобстоятельствами. Говорят, позорно умереть на виселице. По-моему — нисколько,но даже если бы это было так, я бы поставил позор на последнее место средипрочих сопутствующих факторов. Поэтому, милая моя, успокойся и лети дальше насвоих собственных крыльях. Это всегда надежнее.

— Отныне, Нуарсей, я уже не смогу, чем бы это мне ни грозило,отказаться от ваших принципов. На земле нет ни одного человека, ради которого ясмогла бы сойти с избранного пути.

— Я верю тебе, но давай продолжим наш разговоротносительно того, что преступлений не существует. Я хочу привести несколькопримеров в поддержку моего тезиса, так как это самый надежный способ убедитьтебя. Давай посмотрим, как обстоят дела в нашем мире и что называют людипреступлением, а что добродетелью.

У нас считается немыслимым соблазнить сестру жены, а дикарив бухте Гудзона делают это каждый день, если предоставляется возможность.Кстати, Иаков был женат на сестрах: Рахили и Лии.

Нам не приходит в голову совокупляться со своими детьми,даже если под рукой нет никого другого, а вот в Персии такие амурныеприключения в порядке вещей, то же самое происходит на трех четвертяхазиатского континента. Лот спал с двумя своими дочерьми и обеим сделал ребенка.

Мы считаем самым позорным делом продавать своих жен, а вТартарии, в Лапландии и Америке это — знак гостеприимства: там почитается зачесть уложить свою жену в постель гостя; иллирийцы собирают жен в кучу дляразврата и, наблюдая за происходящим, заставляют их сношаться с любым, кто импонравится.

Мы полагаем крайним бесстыдством обнажаться на виду удругих, но почти все южные народы преспокойно расхаживают без одежд; в таком жевиде отмечали праздники в честь Приапа[52] и Бахуса. Ликургособым законом постановил, чтобы девушки приходили в общественные театрыголыми. Голые женщины прислуживали за столом тосканцам и римлянам. В Индии естьстрана, где всеми уважаемые женщины никогда не ходят одетыми — одежду носяттолько куртизанки, чтобы сильнее возбуждать похоть у мужчин.

Наши генералы запрещают грабить захваченный город, агреческие военачальники давали такое право своим солдатам в знак признания ихмужества. После захвата Карбин[53] итальянскими войскамипобедители собрали всех мальчиков, девственниц и молодых женщин, которых нашлив городе, на рыночной площади, сорвали с них одежды, и каждый солдат мог делатьс ними, что хотел — насиловать или убивать.

Аборигены Кавказа живут как дикие звери и совокупляются скем попало. Женщины островов Горн[54] отдаются мужчинам средибела дня на ступенях храмов, выстроенных в честь их богов.

Скифы и тартары уважали мужчин, которые по причинераспутства истощались и делались импотентами еще в ранней юности.

Гораций описывает бриттов, нынешних англичан, как самыхразвратных людей на земле; этот народ, говорит поэт, не обладает врожденнойстыдливостью, они живут все вместе беспорядочной половой жизнью: братья, отцы,матери, дети — все отдаются удовлетворению природных инстинктов, и плодпринадлежит тому, кто лишил мать девственности. К тому же они едят человеческоемясо[55].

Таитяне удовлетворяют свои желания публично, сама мысль отом, чтобы делать это тайком, заставляет их краснеть от стыда. Однажды передними европейцы продемонстрировали свои религиозные церемонии — этот нелепыйспектакль, который называется мессой. Те, в свою очередь, попросили дозволенияпоказать свои ритуалы и показали! Десяток взрослых, двадцатипятилетних мужчинизнасиловали на глазах цивилизаторов маленькую девочку. Видишь, какая разница!

Люди всегда боготворили распутство, воздвигали храмы Приапу.Афродиту издревле считают богиней плодородия и деторождения, а позже обожаниеперешло на ее голую задницу, и символ размножения становится божеством самыхчудовищных злодейств, совершаемых против рода человеческого. Видишь ли, человеквсе время умнеет и, набирается опыта, он неуклонно идет путем прогресса иприходит к пороку. Подобный культ, уходя своими корнями в сумерки язычества,оживает в Индии, и культовый фаллос — что-то вроде фигурки мужского члена,который носят на шее азиатские девушки, — является обязательным украшениемв храмах Приапа.

Путешественник, приезжающий в Пегу,1 покупает себе женщинуна время своего пребывания в стране и делает с ней все, что пожелает. В концеконцов, скопив денег, она возвращается в свою семью, и у нее, как правило, небывает недостатка в поклонниках, желающих жениться на ней.

Само бесстыдство часто бывает публичным: посмотри наФранцию, где долгое время мужские половые органы изображались на одежде и вмоде были гульфики самых ярких расцветок.

Почти у всех северных народов распространена традиционнаяторговля сестрами и дочерьми — обычай, который кажется мне удивительноразумным, и тот, кто его практикует, всегда рассчитывает что-то получить взаменза свое сводничество или, по крайней мере, понаблюдать за происходящим; кстати,на это зрелище стоит полюбоваться. Существует и другое, чрезвычайно остроеощущение, связанное с проституцией такого рода, когда некоторые мужчинызаставляют своих жен отдаваться другим мужчинам, как к примеру, делаю я сам.При этом наш поступок объясняется следующим фактом: мы получаем мощный стимул,становясь жертвами всеобщего злословия, и чем больший позор мы на себяпринимаем, тем сильнее получаемое от этого удовольствие. Нам нравится унижать,пачкать, мучить предмет нашего наслаждения, который мы бросаем на потехудругому, и мы наслаждаемся тем, что тот, другой, также купается в грязи имерзости и, в конце концов, становится таким же, как мы. Мы с восторгом тащим нашихжен и дочерей в публичный дом, заставляем их просить милостыню на улицах,наблюдаем за ними во время полового акта.