не сдержалась и Николь: в ней проснулась образцовая домохозяйка.

- Ни в какие ворота! Эй, бездельники, спускайтесь! Чем вы занимаетесь?! Трудно было убраться к нашему приезду?!

- Чем молодые парень с девкой еще заниматься могут? – завел старую шарманку Себастьян. – Ты постучись сперва…

- Я их голыми заставлю полы мыть, если понадобится! – крикнула Николь, сердито поднимаясь на второй этаж.

Несколько обескураженная этим заявлением, я застыла в проходе. Дакота аккуратно протиснулся к лестнице, стараясь не задеть меня: он, как и другие симбионты из группы Бенедикта, явно придерживался неких манер, согласно которым дотрагиваться друг до друга в первый раз можно было лишь с разрешения. Словно обнажение демонов считалось переходом на новую ступень взаимоотношений, признаком близости.

- Прости за это, - произнес Бенедикт.

Теперь в коридоре мы остались одни.

- Что вы, - помотала головой я. – Мы очень быстро все уберем, я помогу…

- Как дела? Приятно провели время? – зазвенел наверху незнакомый женский голос.

- Почему такой беспорядок, Гвинет? – родительским тоном укорила ее Николь. –Сейчас же набери воды в ведро!

- Я помню, что обещал тебе, Андреа, - Бенедикт жестом пригласил меня подняться на второй этаж. – Завтра я попробую научить тебя устанавливать портал. Иди, познакомься. Вы с Гвинет примерно одного возраста, тебе будет с ней комфортно.

Чуть воспрянув духом, я принялась преодолевать шаткую лестницу, однако, достигнув ее верхнего края, резко остановилась. Если Франциско там, что мне ему сказать? Как вообще смотреть ему в глаза после случившегося в кафе?

Николь вышла из комнаты в компании остролицей худощавой девушки с выкрашенными в ярко-бордовый цвет волосами. Кожа у нее была темная, с оливковым подтоном, глаза – круглые и выпученные. Она уставилась на меня с удивлением, и я вмиг ощутила возникшее в воздухе напряжение, граничащее с неприязнью. Бенедикт определенно ошибался, полагая, что нам будет комфортно.

- Гвинет, - она протянула руку.

- Андреа.

Я не пожала ее. Просто подняла ладонь и помахала ей в воздухе; не из вредности или снобизма, мне просто отчетливо вспомнилось поведение Дакоты. Николь внезапно улыбнулась.

- Осторожничаешь, молодец. При нашей первой встрече даже не задумалась. Говорили тебе, что невежливо так, - и она шлепнула Гвинет по плечу. – Где Франциско-то?

- Не знаю, - буркнула она. – Утром еще ушел.

От этих слов мне стало легче дышать. То ли потому, что откладывались постыдные речи раскаяния, то ли потому, что Себастьян промахнулся в своем вскользь брошенном в коридоре замечании.

Остаток дня заняла генеральная уборка. Николь припахала к ней всех без исключения: кого заставила работать во дворе, облагораживая участок, кого – протирать окна и стены, кого – собирать мусор. Мне досталась ванная комната и почти пустая бутылка моющего средства. Срок годности у него истек несколько месяцев назад, но я решила, что пара капель хуже не сделает, и принялась с энтузиазмом отдраивать кафель.

- Абби, - не отрываясь, позвала я. – Портал – очень сложная вещь?

- Для вашей расы – достаточно сложная, - после паузы откликнулся демон.

- Ты поможешь мне научиться?

Он неопределенно фыркнул. Я с трудом обогнула его гигантское тело, чтобы взяться за другой угол.

- Как тебе здесь? Среди друзей?

- Друзей, - возмущенно прошипел Аббадон. – Глупые человеческие мерки.

- Прости, - поспешно извинилась я и отложила губку. – Как вы называете тех, к кому… что-то чувствуете? Вы ведь умеете чувствовать, иначе ты не проявлял бы эмоции.

- В вашем языке нет подходящих слов.

- Как обычно...

- Здесь находятся лишь низшие и один верховный, - не слушая меня, продолжил Аббадон.

- И поэтому они тебе не друзья? Не твоего… ранга, да?

Он бросил на меня негодующий взгляд, уменьшился в размерах и порхнул к потолку. Я разочарованно вернулась к подсохшей губке. Конец у наших разговоров всегда был один: демон сооружал кокон из крыльев, чтобы укрыться от моих вопросов.

Очень скоро в санузел зашла Николь и, одобрив мою работу, предложила мне отправиться отдохнуть, но я осталась, чтобы умыться с дороги. Во время заточения в полицейском участке Мерилин несколько раз водила меня в душ, установленный на цокольном этаже; не снимая околиозной маски, я слепо ловила телом воду и истерически посмеивалась, представляя себя со стороны. Мысль, что все это осталось в прошлом, действовала успокаивающе.

Николь дала мне толстенную упаковку разноцветных полотенец, которую, видимо, приволок Дакота, только что вернувшийся из магазина, и спортивный бледно-розовый костюм.

- Он тебе велик будет, - вздохнула она. – Мой старый. Зато чистый.

Кожу я терла, не жалея, с мылом и до красноты, в особенности лицо. Волосы мои, предварительно подвергнутые болезненной процедуре расчесывания, намокнув, распустили последние узлы, в которые закрутились из-за ношения околиозной маски. Покидая ванную, я, наконец, почувствовала себя человеком. Штаны и кофта Николь и впрямь оказались великоваты, но такая мелочь не могла сейчас испортить мне настроение. Я потуже затянула веревку на поясе, закатала рукава и побрела на улицу, чтобы вывесить сушиться свое полотенце.

В коридоре и на участке царила невинная чистота, будто три часа назад мы заходили совсем в другой дом. Только каменный фасад оставался обветшалым – для него требовалась краска. Замызганную вывеску сняли, но почему-то не выбросили, и теперь она покоилась у забора. С нее стерли вековую грязь, и я, склонившись, смогла прочесть ее.

«Р. К. Эванс, антиквариат».

- Дом принадлежал моим родителям, - я вздрогнула от неожиданности и обернулась на Бенедикта. Он виновато улыбнулся. - Не хотел тебя напугать.

- Они коллекционировали старинные вещи?

- Торговали ими, так вернее. Мы с Себастьяном уже все распродали, чтобы освободить гостиную.

- Понятно…

- Ты вправе не отвечать, но я все равно спрошу, Андреа. Николь упомянула, что ты уже использовала трансформацию, после чего тебя и арестовали агенты ФБР.

- Да.

- Франциско был с тобой в этот день?

Я с трудом подавила желание отвести взгляд. Бенедикт терпеливо ждал, седина его поблескивала в звездном свете, а глаза смотрели мягко и доброжелательно. Тогда меня словно прорвало. Очень скомкано, перебиваясь на оправдания, я поведала ему события того злосчастного утра.

- Понимаете, все наложилось, отцу сделали выговор, и Джованни сказал про убийства… мне казалось…

- В этом нет твоей вины, - строго произнес Бенедикт. – Ты поступила, как считала нужным, а вот он совершенно напрасно впоследствии поддался злости.

- Он защищался!

- Защищался столь усердно,