неподвижный мешок с дерьмом, полагая, что он схватит её за ногу и ей снова придётся отбиваться. Но время шло, а Григорий и не думал подниматься.

Постепенно злость сменилась страхом. Если её осудят за непреднамеренное убийство, кто же будет присматривать за мамой. В тюрьму не очень-то хотелось. Пусть и жила она в условиях ненамного лучших, чем в тюремном бараке. Она защищалась от агрессивных мужских нападок и не превышала необходимой самообороны. Только подтвердить это никто не сможет.

Ей пришла в голову крамольная идея перетащить тело в комнату, обставив всё как несчастный случай. Напился, упал, повредил череп.

Она отругала себя за преступные мысли. С грехом лжи не знать ей в душе спокойствия.

Внезапно труп застонал. Испустив вздох облегчения, Лариса переступила через шевелящееся туловище. Григорий притронулся к распухшему носу, помотал засаленной гривой.

– Какого хрена, – проскулил он.

– Скажи спасибо, что я не вызвала полицию, – сказала Лариса. – Тронь меня ещё хоть раз, и я упеку тебя за попытку изнасилования. Родители на небесах, поди, сгорают от позора за такого беспутного сына. Хорошие люди ведь были, а сын неотёсанным вырос.

С первого раза Григорию подняться не удалось. Он плюхнулся на пол, костеря святых почём зря. Со второй попытки наконец сумел удержаться на ногах, навалившись на стену.

– Ты это, – его шатало, будто он находился на палубе корабля во время шторма. – Ну…

– Что «ну»?

– Спасибо, что ли. Я не… немного принял.

– Ты бы завязывал, пока не поздно, – с полной искренностью посоветовала Лариса. – Молодой ведь ещё, а опустился ниже некуда. На работу устройся, себя в порядок приведи. Дружков смени, сопьёшься ты с ними.

– Спасибо, – по новой повторил Григорий.

– И бросай на кухне курить. Ладно сам, а нас морить кончай.

Посчитав ссору исчерпанной, Лариса скрылась в комнате. Любые конфликты высасывали из неё энергию. Вот и сейчас она присела на стул от упадка сил. Мама смотрела «Вечный зов» и не замечала угнетённого состояния дочери.

– Нужно пройтись, мама. Помнишь, что сказал врач? Мышцам нужна нагрузка. Атрофия – это зло. Пролежни – это зло в квадрате. Он так и сказал.

Она распахнула оконные створки, впуская внутрь предвечернее тепло. Зимой деревянные рамы распухали от влаги, стёкла покрывались льдом с обеих сторон. Единственное окно выходило во внутренний двор, поросший сорняком за ненадобностью. Детей в районе с каждым годом больше не становилось. Кто мог позволить себе сменить жильё, перебирался в центр. Молодёжь уезжала, подгоняемая нищетой. Старики выживали за счёт пенсий. Перспектива складывалась незавидная.

Сгорбленная невзгодами женщина медленно переставляла ноги. Лариса вела её за руку к раскрытому окну. Спуститься со второго этажа на улицу они ещё смогут, а вот преодолеть двадцать две крутые ступени наверх – однозначно нет. Мама ещё не настолько окрепла после кровоизлияния в мозг.

– Июль в этом году особенно жаркий, – то ли посетовала, то ли с радостью сказала Лариса. – Зато ночью сильные дожди. Хорошо, что не наоборот.

Постояв у подоконника, они развернулись и начали неторопливый путь в дальний конец комнаты. Одышка матери тревожила Ларису. Таблетки должного эффекта не вызывали. О долгих прогулках можно забыть. Подтверждать инвалидность с такой тихоходностью будет непросто.

– Как насчёт сырников на ужин? – поделилась она вслух мыслями. – Творога хватит на несколько порций.

Мычание матери она истолковала сугубо в положительном значении.

– Ну и прекрасно, – заключила она. – После ужина я прогуляюсь до Камы, хочу освежиться перед сном. А ты, так уж и быть, смотри свои сериалы.

4

Лариса остановилась у витрины, оглушённая красотой итальянской обуви. Подсвеченная платформа вращалась, упрощая обзор светло-бежевых туфель на шпильке. Покрытая лаком кожа сияла по-королевски роскошно. Впечатления сглаживал ценник в одиннадцать тысяч девятьсот девяносто рублей. Рядом была зачёркнута старая цена – тридцать три тысячи девятьсот девяносто рублей. Слишком дорого даже со скидкой. Рассчитано на состоятельных обывателей, к которым она не относилась. Да и куда в них можно пойти? Ни в цеху же щеголять модной новинкой за половину зарплаты.

Вдоволь налюбовавшись витринными образцами, она продолжила гулять по вечернему району. В распорядке дня неработающих граждан имелись свои очевидные плюсы. Например, не нужно вставать в семь утра, чтобы успеть на смену. Набитый угрюмыми работягами автобус – испытание не для слабонервных. И вообще, привилегия распоряжаться временем доступна не многим счастливчикам. Всё, как обычно, упиралось в треклятые деньги.

Чем дальше удалялась она от центральных улиц, тем меньше фонарей освещало пешеходные тропы. Родной район она знала наизусть и обходила стороной неблагополучные участки. К таковым относился и квартал её проживания. Даже деревья притихли в зоне малоэтажных строений, населённых людьми низшего класса. В школе её учили, что люди равны. Что угнетатели навсегда изгнаны с советской земли после революции. И она этому верила. Пока хитрые дяди не объяснили ей азбучные истины капитализма. А они таковы – деньги делили людей на сорта. Как колбасу. Чем больше денег, тем лучше качество. И ей суждено жить на дне общества, обслуживая важных персон, не знающих, на что потратить избыточную прибыль.

Ну взаимосвязь между богатством и достоинством не вполне осязаема. Не каждый богач уважаем, и не всякий бедняк презираем. Но с чем невозможно спорить, так это с утверждением, что деньги играют в повседневной жизни значимую роль.

Лавируя между выбоинами на дороге, встречая редких прохожих, Лариса окольными путями выбралась к реке. Параллельно широкому руслу по чернеющей глади тянулась лунная дорожка. Зеркальный отблеск неровной поверхности завораживал. Она спустилась к необустроенному берегу по каменистому склону. Неспокойная вода накатывалась на кромку суши. Людным местам Лариса предпочитала монашеское уединение. И потому, что долго проработала в шумном цеху, и потому, что стеснялась своей внешности. Наедине с собой она забывала об уродстве, которое отражалось в глазах других людей.

Невысокие волны плескались о прибрежную гальку, заглушая бессвязные мысли. Властям не мешало бы оборудовать на этих диких просторах пляж на радость местным жителям. Или на худой конец парк, если купаться в здешних водах запрещено из-за нахождения поблизости гидроэлектростанции. Благоустроенная глушь лучше, чем просто глушь.

Внезапный порыв ветра принёс с собой зябкую прохладу, предвосхищающую неминуемый дождь. Темнело всё стремительнее. Зная о капризах уральской погоды, Лариса осмотрительно надела поверх рубашки с коротким рукавом кофту на пуговицах. Речной воздух здорово прочистил заспанные мозги. Она начала на ощупь взбираться к проезжей части, упираясь ногами в камни.

Скрежет металла над головой заставил её вздрогнуть. В трёх метрах впереди неё замельтешили фары. Подминая придорожные кусты, прямо на неё вылетел многотонный монстр. Лучи света прыгали вверх-вниз