— Ты смелая, Эви, — ответила Лисси и погладила ее по щеке. — Ты даже не представляешь, какая ты смелая.

Шли до темноты. Вел Дегар, с ним рядом брела Эвелина и тащила за собой, как на привязи, Бальтазара. Шли неизвестно куда, лишь бы дальше от города.

— Это бессмысленно, — прошипел им в спину король спустя много часов высокомерного молчания. — Куда ты ведешь нас, отродье? Прямиком в Ашхатар?

И оскалился в ответ на изумленный взгляд Эвелины:

— Ты думала, я не узнаю демона. Да я этих тварей в любом обличье…

Эви натянула нить, прекратив презрительную тираду. А то ишь, голос прорезался!

— Куда мы? — тихо спросила она у Дегара. — Ты знаешь, куда идти? Где искать алмаз?

Он покачал головой.

— Пока нет. Уйдем дальше от Лора на случай погони. Завтра решим. Устала?

Эвелина и сама не знала, устала ли она. Она перестала что-либо ощущать — голод, холод. Даже не сразу поняла, что, уходя, сунула ноги в ботинки и лишь потому не сбила ступни до крови. На вопрос только пожала плечами.

Привал устроили, когда круглая луна стояла высоко в небе, освещая небольшую поляну. Бальтазар демонстративно ушел на противоположную сторону, и уже спустя минуту у корней дерева запылал жаркий костер. Эви проверила нить: на месте. Не сбежит. А тащить его обратно и любоваться на ненавистное лицо не хотелось. Мимо как заполошный проскакал заяц, но не в сторону леса, а прямиком к королю. Тому оставалось лишь протянуть руку и взять беднягу за уши. Заяц тут же печально обвис, вытянув ноги. Что же, кое-кому не пришлось вставать с места, чтобы раздобыть себе ужин.

— Я так не могу, — ответила Эви на красноречивый взгляд Дегара. — Магии нет… Да и раньше не умела. Ну и пусть жрет. Непотрошеным. Вот.

— Я принесу воды, — сказал демон.

Посмотрел на скорчившуюся в тени девичью фигурку.

— Сначала разведу огонь.

Не сразу, но ему удалось зажечь костер, и пусть в его жилах больше не текло жидкое пламя, демон оставался демоном и умел договариваться с огнем. Или просто Эви хотелось так думать…

Мейджи подсела ближе, кутаясь в плащ. Холодно ей или нет, она не могла понять. Скоро от реки вернулся Дегар, смочив водой варежку: иначе было не донести.

— Полночь, — догадалась Эви. — Иллюзия развеялась.

Правая рука демона выглядела скрюченной и сухой. И Эвелина только сейчас вспомнила о плесени: прежде было не до того. Посмотрела на ладонь. Без Арканара на пальце проклятие стало быстро распространяться, и пятно уже перекинулось на запястье. Саднило.

— Пойдем… — сказала она, пытаясь подняться на ноги. — Надо заставить его убрать плесень.

— Я сам с ним поговорю.

— Но как? Поводок у меня.

Дегар молча скрылся в темноте. До Эви донеслись звуки двух голосов — один был глухой и сдержанный, другой нервный, исходящий злобой. Она пошевелила пальцами, готовясь, если будет нужно, стянуть ошейник. Раздался звук удара, еще один, треск ломающихся веток. Она напряженно вглядывалась во мрак, силясь понять, что происходит.

Вышел Дегар, разминая руку.

Она выглядела нормально, без зелени и высохшей кожи. Пятно на ладони Эвелины тоже растворилось без следа.

— Как тебе это удалось? — вскинулась Эви.

— Поговорил. На том языке, который понимает гхорр-ша…

Слово было незнакомое.

— Не улитка?

— Падаль, — процедил Дегар.

Он хотел обнять Эви, согреть, как в прошлый раз, но она отодвинулась, охватив себя руками.

— Не надо, не трогай меня.

Он кивнул, сел неподалеку. Уже засыпая под уютный треск угольков в костре, Эви то и дело приоткрывала глаза и смотрела на широкоплечую фигуру, заслонившую ее от холода ночи. Он нашел ее, защитил. Не показал вида, что помнит о словах Эвелины, которые она бросила ему в лицо. «Ненавижу!» — крикнула она. Как стыдно.

Эви открыла глаза в темноте и разрыдалась. В полудреме ей почудилось, что она по-прежнему в шатре Бальтазара, а счастливое спасение ей приснилось. И когда ее подхватили сильные руки, забилась, отталкивая их и захлебываясь слезами.

— Это я, — негромко, но настойчиво повторял спокойный голос. — Это я, огонек. Посмотри на меня.

И Эвелина наконец услышала. Она обмякла, цепляясь за шею Дегара, как за спасательный круг. А он стоял и держал ее на руках, потом стал ходить вокруг костра, будто нянюшка, убаюкивающая младенца. Кто знает, может, и демоны нянчат своих малышей, ведь они рождаются обычными слабыми детенышами.

— Я устала, — ответила Эви на вопрос Дегара, который он задал еще днем. — Я ужасно устала. Я больше не могу.

С того дня, как Эвелина покинула Граппу, ее жизнь превратилась в один нескончаемый кошмар. Будто весь мир ополчился против нее: опасность следовала за опасностью, а стоило ей расслабиться хоть немного и поверить в то, что все будет хорошо, очень скоро наступала расплата за самонадеянность.

— Ты сможешь, — сказал Дегар. — Мы сможем.

И он произнес это так убежденно, что Эви почему-то сразу поверила.

— Мы? — переспросила она.

— Вместе.

Эви уткнулась лбом в плечо Дегара и вздохнула. Он сделал еще несколько кругов вокруг костра, а потом, не разжимая рук, опустился вместе с ней на землю. Поправил на Эви плащ.

— Ни диплома, ни магии, ни штанов, — удрученно пробормотала Эви.

И подумала о том, что путешествие в компании дикаря ее совсем испортило — говорит с демоном о штанах и не краснеет. Могла бы она свободно обсуждать с Райли такие вещи? Вряд ли.

— Я скучаю по Райли, — сказала Эви вслух и чуть отодвинулась, чтобы посмотреть на знакомый с детства профиль.

— Скоро все закончится, и Раулар вернется к тебе, — пообещал Дегар.

И снова Эвелина не усомнилась в его словах. Она пока мало понимала психологию демонов, но знала Дегара: он всегда говорил правду, пусть даже иногда от нее становилось больно.

— Хорошо, — прошептала Эви.

Она не сразу поняла, отчего в грудь точно воткнули ледяную иглу. Даже показалось, что заклятие Бальтазара запоздало достигло цели, но нет, магия была ни при чем…

«Я не хочу его терять! — с ужасом осознала она. — Не хочу терять Дегара!»

Эвелина так толком и не уснула, с трудом дождалась рассвета и тут же поднялась на ноги. Дегар, хоть и сидел с закрытыми глазами, немедленно открыл их, будто и вовсе не спал. Зато Бальтазара пришлось распихивать, тот безмятежно дрых, устроив себе постель из лапника. Видно, совесть его не мучила. И подживающий синяк на лице, залеченный магией, тоже не причинял беспокойства.