Спези достал волосок пинцетом, уложил его под микроскоп и вывел изображение на экран компьютера.

— Это определенно конский волос из смычка — видите волокна канифоли вот здесь? А вот следы на микроскопических чешуйках — такие остаются после игры. — Доктор выпрямился. — Любой смычок от «Грозовой тучи» почти наверняка не родной, но даже будь он таковым, конский волос могли заменить тысячу раз. Волос — слабое доказательство.

— Для меня достаточно и его. Это лишь первая улика. Она натолкнула меня на цепочку выводов, ведущих к тому, что «Грозовая туча» по-прежнему существует. И она здесь, синьор доктор, в Италии.

— Как я хочу, чтобы вы были правы! Откуда у вас этот волос?

— С места преступления в Тоскане.

— Бога ради, скажите: кто же хозяин?

— Я все еще не уверен.

— Но как вы узнаете?

— Для начала мне нужно имя семьи, изначальных владельцев «Грозовой тучи».

Спези задумался.

— Я бы начал с наследников Тосканелли. Говорят, десяток любовниц родили ему почти столько же отпрысков. Бог знает, может, кто-то из них жив до сих пор. По-моему, здесь, в Италии, живет его внучка или кто-то еще. Тосканелли был бабником, хлестал абсент и под конец жизни совсем опустился. Вдруг он выболтал секрет одной из любовниц, которая затем передала знание деткам?

— Отличный совет. — Пендергаст встал. — Вы были чрезвычайно щедры, синьор доктор. Как только я раздобуду больше сведений о «Грозовой туче», обещаю поделиться. Спасибо, что уделили нам время.

* * *

Уходили тем же запутанным путем, приняв прежние меры предосторожности. Но когда напарники вышли к кафе, фэбээровец, явно довольный, предложил остановиться и заказать по эспрессо. У стойки бара он, улыбнувшись, обратился к д'Агосте:

— Ну как, дорогой Винсент, у вас появилась версия?

— По крайней мере одна есть точно, — кивнул сержант.

— Отлично! Только пока мне не говорите. Предлагаю продолжить расследование, сохранив молчание еще ненадолго. Время, когда нужно будет обменяться версиями, скоро настанет.

— Вот и славно.

Потягивая горький напиток, д'Агоста подумал, что надо где-нибудь раздобыть нормальный американский кофе — вместо черной бурды, которая обдирает глотку.

Опрокинув в себя порцию, Пендергаст облокотился о стойку бара.

— Винсент, вы можете представить, на что был бы похож Ренессанс, вырежи Микеланджело Давида из зеленого мрамора?

Глава 63

Сидя в пластиковом кресле, капитан детективов Лаура Хейворд молча смотрела в пластиковую чашку с кофе. Хейворд отлично осознавала, что в конференц-зале она самая молодая да и вообще единственная женщина среди высших офицерских чинов. Одну из типично красно-коричневых стен украшал портрет Рудольфе Джулиани — на фоне башен-близнецов, под которыми шел список офицеров полиции, погибших 11 сентября 2001 года. И ни одного портрета нынешнего мэра или президента.

Хейворд это было по душе.

Комиссар Генри Рокер во главе стола смотрел перед собой с выражением неизбывной скуки. В руке он сжимал большую чашку черного кофе. Справа от комиссара расположился Мильтон Грэйбл, капитан округа, в котором был убит Катфорт, а позже вырос палаточный городок.

Хейворд взглянула на часы: ровно 9 утра.

— Грэйбл? — сказал Рокер, открывая совещание.

Грэйбл пошелестел бумагами.

— Как вы уже знаете, комиссар, палаточный городок становится проблемой. Большой проблемой.

Комиссар отреагировал лишь тем, что темные круги под его глазами стали еще темнее.

— У меня, — продолжил Грэйбл, — через улицу от самого замечательного дома в округе — да и вообще во всем городе — засели сотни людей. Они ссут и срут, где приде… — Тут его глаза стрельнули в сторону Хейворд. — Прошу прощения, мэм.

— Ничего страшного, капитан, — решительно заявила она. — Мне знакомы оба термина и те физиологические процессы, которые они обозначают.

— Дальше, — попросил Рокер, и Хейворд уловила едва заметный проблеск насмешки в его бесконечно усталых глазах.

— Нас уже затра… — еще один взгляд в сторону Хейворд, — замучили звонками важные персоны. Вы знаете, сэр, о ком я. Они просят, нет, они рвут и мечут, требуя, чтобы мы приняли меры. И они правы. Кто вообще разрешил этот сбор в парке?!

Хейворд поерзала. Ей бы расследовать дело Катфорта, а не выслушивать доклады капитана соседнего округа о том, кто кому чего не разрешал.

— Лагерь не протестует против власти, не требует свободы слова, — продолжал Грэйбл. — Просто религиозные фанатики скучковались вокруг так называемого преподобного Бака, который, кстати, оттрубил девять лет за убийство второй степени: застрелил кассира за жвачку.

— Вот как? — пробормотал Рокер. — Тогда почему не убийство первой степени?

— Апелляция скостила. Я к тому, комиссар, что Бак — не просто фанатик. Он опасен. А проклятая «Пост» бьет в барабан и подливает масла в огонь. С каждым днем ситуация обостряется.

Хейворд была в курсе происходящего, так что мысленно переключила канал «Грэйбл» на «д'Агоста в Италии». Черт, а ведь он запоздал с последним выходом на связь. Вот кто настоящий коп, но толку что: повышение получают штабные крысы вроде Грэйбла.

— Одним округом проблема не ограничивается. Страдает весь город. — Грэйбл положил руки на стол ладонями вверх. — Дайте мне отряд спецназа, и я достану этого преподобного еще до того, как начнется мятеж.

— Затем мы здесь и собрались, капитан, — произнес Рокер, — чтобы найти решение, как предотвратить мятеж.

— Вот именно, сэр.

— Уэнтворт? — обратился комиссар к человеку слева.

Его Хейворд видела впервые, и кто он был, не знала. Знаков отличия на костюме Уэнтворта она не заметила. Уэнтворт даже выглядел не как полицейский.

Он смотрел на свои сложенные домиком пальцы из-под полузакрытых век. А прежде чем ответить, вздохнул — протяжно и медленно.

«Психолог», — решила Хейворд.

— Раз уж речь зашла об этом… э-э… Баке, — заговорил Уэнтворт. — Без собеседования прийти к окончательным выводам трудно. Из того, что я уже видел, могу заключить: у Бака — четко выраженная психопатология. Налицо симптомы маниакального синдрома, возможно даже, комплекса мессии. Есть большая вероятность, что Бак страдает манией преследования. И я бы не рекомендовал посылать к нему группу спецназа. — Он задумался, сделав паузу. — Прочие люди в лагере — просто последователи. Они ответят в точности, как ответит Бак: жестоким сопротивлением или же сотрудничеством, то есть последуют примеру лидера. Можно предположить, что движение распадется само собой, если изолировать Бака.

— Так и есть, — сказал Грэйбл. — Но как это сделать без помощи спецназа?

— Насилие здесь — последний метод. Я бы порекомендовал отправить в лагерь офицера или двоих — безоружных, настроенных дружелюбно, предпочтительно симпатичных женщин. Так мы и выманим Бака. Арестуем без провокаций, быстро и с хирургической точностью. Городок рассосется за день, а последователи уйдут к другому гуру, на концерт «Грейтфул Дэд» или еще