как летом, когда ее родители работают, а она не ходит в школу. Я напомнил ей, что она может приехать к Йонссонам, но она сказала, что предпочла бы заниматься такими вещами, когда рядом никого нет. Я понял, что она не хочет, чтобы что-то стало известно ее отцу. Мы договорились о еще одном походе на каток через две недели, поскольку в следующие выходные меня не будет.

В воскресенье Патрик, Сюзана и я играли в подростковом турнире по гольфу «Лучший шар». Сюзана и Патрик были намного лучше меня, поэтому я не внес особого вклада, кроме поддержки и дружеского участия. Я стал лучше ладить с Сюзаной, и Патрик заметил это. Оказалось, что быть милым довольно хорошо работает. К сожалению, Патрик относился к окружающим его девушкам так же, как и другие шведские парни его возраста, и мне никак не удавалось убедить его, что быть хорошим — это лучший способ понравиться.

Я подозревал, что причина этого в том, что он был очень красив, в отличной форме и, казалось, мог выбирать девушек в своем классе. Если это работало на него, зачем ему меняться? В отличие от Томаша, у него были хорошие отношения с сестрами, поэтому у него не было такой мотивации. Поскольку Патрик нормально ко мне относился, я просто оставил его. Он был скорее как брат, чем друг, а я привык иметь дело с Джеффом, поэтому найти общий язык с Патриком было даже легко.

Андерс и Ева пришли поболеть за нас и Андерс провел все восемнадцать лунок, попивая пиво. Я заметил, что он становился немного неприятным, когда напивался. Это не казалось мне чем-то хорошим и мне не казалось хорошим, что доктор пьет так много, как он. Я коротко поговорил с Фредой о выпивке и она сказала, что многие шведские парни пьют, даже до того, как им исполнится восемнадцать. Она сказала мне, что я, вероятно, увижу это на первой же вечеринке класса. Эта вечеринка была через две недели.

На второй неделе учебы я начал курс «Шведский для иммигрантов». Преподавателем была шведская женщина лет тридцати по имени Эрика Линдфорс. В классе было еще девять человек, трое из которых были из Ирана, двое из России, один из Польши и трое из Германии. Я с удивлением обнаружил, что Эрика помимо шведского говорит на английском, русском, польском, фарси и немецком!

У меня было преимущество в изучении курса благодаря тренингу, проведенному YFU в Фалькенберге, поэтому первая неделя была в основном обзорной. Эрика дала мне несколько дополнительных рабочих листов, потому что я быстро закончил задания в рабочей тетради. Она спросила, могу ли я оставаться на тридцать минут после занятий каждый день, и она будет работать со мной над разговорной речью, чтобы постараться как можно быстрее научить меня говорить. Поскольку у меня было свободное время, я сказал ей, что буду очень благодарен. К нам присоединялась молодая иранка, которая тоже училась в школе, хотя и на год старше меня.

Несколько девочек из моего класса в Шиллерске школе, Сюзанна, Маргарета и Кристина Эрикссон, Анни Мартинсен, вместе с Хельге начали подталкивать меня к тому, чтобы я использовал как можно больше шведского языка. За обедом они сначала говорили что-то по-шведски и если я не понимал, повторяли, а потом спрашивали, какие слова я не знаю. Хельге также дал мне дюжину детских книжек с картинками, в которых на каждой странице с иллюстрациями были простые предложения. Вся эта дополнительная помощь должна была окупиться, я был в этом уверен.

В пятницу я взял с собой сумку для ночевки и, когда закончились занятия в школе, отправился на вокзал, чтобы сесть на поезд до Хельсингборга. Мне пришлось немного подождать и в Хельсингборг я попал только ближе к 23:00. Рольф и Пия встретили меня на вокзале, и мы вернулись к Андербергам, где Пия должна была остаться на ночь. Мы с Пией сразу легли в постель и занимались медленной, нежной любовью, прежде чем заснуть в объятиях друг друга.

В субботу, после того как я пробежался по своему старому маршруту и мы позавтракали, мы с Пией провели весь день в Хельсингборге, гуляя, заглядывая в магазины, попивая кофе, обедая и просто наслаждаясь обществом друг друга. Мы вернулись к ней домой на ужин после того, как заехали к Андербергам за моей сумкой на ночь, и я поблагодарил Рольфа за то, что он позволил мне остаться на ночь, и сказал ему, что увидимся позже в этом году. Я сообщил ему, что следующий визит состоится после поездки Пии в Гётеборг на концерт ABBA, вероятно, в ноябре.

Мы хорошо поужинали у Пии с ее родителями и Лисбет. Ее родители ушли в кино, а мы с Пией смотрели телевизор, пили чай и обсуждали, что происходило в нашей жизни. Она рассказала мне, что на прошлой неделе познакомилась с парнем, и он пригласил ее на свидание. Я посоветовал ей пойти и хорошо провести время, вспоминая свои разговоры с Дженнифер и Биргит. Я сказал ей, что если это перерастет во что-то, просто нужно сказать мне, и мы решим, что делать дальше. Она, казалось, почувствовала облегчение, когда я это сказал.

Мы поговорили еще о наших отношениях и стало ясно, что если бы я не возвращался домой через девять месяцев, ей было бы интересно посмотреть, есть ли у нас долгосрочный потенциал. Поскольку этого не было, она последовала моему совету и пошла на свидание с парнем, который был двадцатиоднолетним студентом колледжа по имени Йохан. Я не сказал этого, но надеялся, что они не станут парой, по крайней мере, до тех пор, пока я не вернусь домой, потому что мне будет очень не хватать встреч с Пией. Мне было очень комфортно с ней и мы очень весело проводили время, как в постели, так и вне ее.

Около 22:00 мы поставили наши чашки в раковину и пошли готовиться ко сну. Лисбет весь вечер вела себя хорошо, не дразнясь, и в основном оставалась в своей комнате. Теперь она вышла из ванной в маленьких бледно-голубых кружевных трусиках, которые не оставляли ничего для воображения, и майке, которая едва прикрывала ее грудь.

«Pia, är du säker på att jag inte kan få låna honom?». («Пия, ты уверена, что я не могу его одолжить?»)

«Fråga honom, det är ju hans beslut i alla fall.» («Попроси его, в конце концов, это зависит от него»).

«Стив, Пия сказала, что