– И не говорите, – начала АнтонинаМаксимовна. Но тут раздался легкий скрип, и в тесную гостиную вдвинулись двеогромные московские сторожевые. На спине одной восседала сопливая девчонка леттрех. Другая собака держала в зубах, словно щенка, существо в памперсах. Яиспугалась.

– Боже, она сейчас искусает ребенка!

– Никогда, – твердо сообщила бабушка, –Рекс абсолютно безобиден. Видите, держит за маечку.

В этот самый момент кобель разинул пасть, имладенец с громким стуком плюхнулся на пол, но не заревел.

Очевидно, подобный способ передвижения был емуне в новинку. Собаки, шумно вздохнув, легли на пол, полностью закрыв свободное пространство.

– Сегодня не так жарко, как вчера, –констатировала Антонина Максимовна, – пойдемте чайку глотнем. Знаете, любомугостю рада. Сижу целыми днями одна с детьми, поговорить не с кем.

Переступив через собак, мы двинулись в кухню.Там обнаружился мальчик, самозабвенно выковыривающий из кастрюльки кускихолодной каши. На столе теснились грязные тарелки с недоеденной картошкой ичашки с недопитым чаем.

Хозяйка сгребла остатки на одно блюдо,поставила его у мойки и крикнула:

– Чанг, Рекс!

Собачищи пригалопировали на зов и, отталкиваядруг друга задами, принялись жрать картошку. Откуда ни возьмись появиласьбеременная кошка и плюхнулась на стол прямо передо мной.

– Тяжело, наверное, с таким хозяйством вмаленькой квартире, – посочувствовала я.

– Ой, – махнула рукой Рогова, – одуретьможно. Ведь две комнаты всего.

– Зачем же столько детей?

– И я так думаю, только зять верующий,аборты делать не разрешил.

Да, судя по количеству отпрысков, зятек неочень соблюдает посты.

– Вам бы площадь побольше…

– Конечно, знаете, даже начала обменискать. И квартиру смотреть ходила чудесную. Целых четыре комнаты в тихомрайоне, а проживает в них только одна женщина. Да не сговорились.

– Что так?

– Денег у нас нет. Зато у зятя дом вдеревне шикарный – два этажа. Правда, продать не можем, там бабка прописана.Думали найти приличных людей, оформить на них дарственную и поменятьсяквартирами. Бабка на ладан дышит, не сегодня-завтра помрет, выгодное дело.Только этой Пановой деньги требовались. Дача ей ни к чему. Вот уж страннаяженщина.

– Почему?

– Алкоголичка. Я сразу поняла, как вошла.Квартира хорошая, но запущенная. И потом, представляете, сидим с нейразговариваем. Вдруг Виктория хватает трубку, набирает номер и буквально орет:“Думали меня со свету сжить! Не вышло! Лучше вашего живу, не нуждаюсь и наработу сейчас устроилась. Взяли старшим экономистом, зарплата пять тысяч. Вотсейчас начальнику слово дам…”

Панова сунула ничего не понимающей АнтонинеМаксимовне телефон и зашептала:

– Скажи, скажи, что ты директриса иберешь меня в отдел.

Растерявшаяся Рогова взяла трубку ипромямлила:

– Я, это, начальница. Принимаю Панову.

– Чудесно, милочка, – ответил приятныйженский голос, – только имейте в виду, что Вика законченная алкоголичка идоверять ей нельзя. Кстати, как называется ваша контора?

Антонина Максимовна не нашлась что ответить,но Вика выхватила аппарат и завопила:

– Не надейся, не скажут название. Пустьдрагоценный Алик поднимет академическую жопу и поищет, где я работаю.

С этими словами Виктория шлепнула трубку иудовлетворенно сказала:

– Ну, все. Теперь спать перестанут,аппетит потеряют, начнут разыскивать, куда пристроилась. Вот умора!

Разыгранная сцена напугала Рогову. Пановавыглядела абсолютно сумасшедшей. Красные, воспаленные глаза, бледные, до синевыопухшие щеки, речь бессвязная, торопливая. К тому же странная женщинаопрокинула в себя стакан какого-то пойла и принялась дымить. АнтонинаМаксимовна поспешила откланяться.

– Ну ее в баню, – пояснила она мне, –свяжешься с такой, поменяешься, а ей в голову моча ударит. Еще судиться начнет.

– Мама, – раздался из прихожей робкийголос, почти шелест.

– Петюша пришел, – обрадоваласьсобеседница. В кухню вполз мелкий, рахитичный мужичонка с намечающейся лысиной.На нем гроздьями висели дети и кошки.

– У нас гости? – робко полуспросилвошедший.

– Да нет, – отмахнулась теща, – изполиклиники заглянули.

Поняв, что больше не интересую хозяйку, я,переступая через детей, собак и кошек, двинулась на выход.

По дороге домой, тихо подремывая в такси,размышляла. Живут же люди! Сама люблю детей и животных, но у Роговых явныйперебор. И где они помещаются ночью? Скорей всего бабуля спит в ванной.

Остановив из конспирации такси на площади, япотопала к дому и налетела на Аркадия. Сын покупал в ларьке сигареты. Вот уж неповезло! Но вопреки ожиданиям, Кеша не начал ругаться.

– Ладно уж, – пробормотал “Перри Мейсон”,– все равно дома тебя не удержать. Только машину не бери. Женька звонил ипугал, если руль крутить – шов разойдется.

Полная негодования, я внеслась в дом ипозволила приятелю. – Ты зачем рассказываешь Кешке глупости?

– Мое дело предостеречь, – ответилэксперт.

– Ну погоди, будет еще на моей улицепраздник, попросишь у меня совета, собачник фигов. Мне придется ездить на такси,ну какой противный у тебя язык.

– Чья бы корова мычала, – вздохнулЖенюрка. – Зачем наговорила глупостей соседям?

Выяснилось, что Лиля, Женькина супруга,попросила муженька заехать на рынок. Тот покорно зарулил в мясные ряды и купилдля собак печенку. Лилька не разрешает курить в квартире. Поэтому усталыйЕвгений сел на лавочку возле подъезда. Болтавшие о чем-то старушки разомзамолчали и уставились на пакет. Потом одна довольно строго спросила:

– Что у вас там, Евгений Степанович?

– Печенку собачкам несу, – спокойноответил приятель.

– Безобразие, – возмутилась бабулька, –просто противно рядом с вами сидеть!

Ничего не понимающий эксперт уставился нагрозных соседок. Но тут на беду Лилька вывела йоркшириц на прогулку. Лиззи иКарлотта принялись носиться по двору. Внезапно одна из бабок заметила, что еевнучок гладит собачку.

– Отойди немедленно, – заорала старуха, –они их человечиной кормят!