Благополучно добравшись до спальни, я отперладверь, потребовала ледяной лимонный сок и попробовала составить план работы назавтра. Дел накопилось много. Надо съездить в домоуправление по адресу, кудавыписали Федорова, неплохо найти и клиентку, приходившую к Пановой. ХотяАлександр Михайлович говорил, что их было четверо. Предположим, тетка, скоторой Вика куда-то уезжала на красивой иностранной машине, мне известна. Этоя. Ладно, хватит и Роговой Антонины Матвеевны с Полярной улицы. Хорошо, чтообладаю, абсолютной памятью, скажут один раз – помню всю жизнь. А еще интереснопорасспрашивать тех теток, соседок Катюши по столовой. Что такого они ейсказали? Напоследок найду следователя Искандера Даудовича. Хлопот полон рот. Ксожалению, придется ездить без машины, на чужих, воняющих бензином идребезжащих тачках.

В дверь поскреблись. Я натянула одеяло ислабым голосом пропищала:

– Войдите.

На этот раз появился Женька.

С экспертом дружим давно. Сначала простораскланивались, встречаясь на работе у полковника, потом подружились. С нашейлегкой руки, Женька стал собачником. Приобрел чудесных йоркшириц – Лиззи иКарлотту, теперь требует совета по каждому поводу. Сейчас притворится, чтоозабочен моим здоровьем, а на самом деле волнует его какая-то собачья проблема.

Так и вышло.

– Шов не болит? – осведомился приятель,изображая из себя хирурга. Можно подумать, я не знаю, что сам он зашивает, да ито кое-как, только патологоанатомический разрез.

– Нет, чувствую себя не так уж и плохо. Ау вас как дела?

– Понимаешь, – завел Женька, – Лиззитакая скучная, второй день пьет только воду, от еды отказывается. Сейчас сварилей креветки, отвернула нос и сопит. Кошмар!

Да, вот бы пожить у Женьки собакой! Лежать надиване, есть креветки, никаких проблем! А тут только-только из гроба восстала иношусь по городу.

– Подожди, сейчас спрошу у Маруси.Вызванный ветеринарный подмастерье прописал клизму.

– Ужас, – заорал Женька, – не могу такоес Лиззи провернуть, руки трясутся, вдруг больно сделаю!

Скажите, какой нежный! Человека разрезать –ему раз плюнуть. Всякие отвратительные трупы утопленников и висельников не вызываюту Женьки никаких эмоций. Сама видела, как эксперт лопал суп, а рядом в лоткележало что-то омерзительное.

– Дашка, – продолжал вопить приятель, –будь человеком, помоги!

– Предлагаешь вылезти из кровати иотправиться к тебе? – Женька умоляюще закивал головой. – Не разрешают выходитьиз дома, – вздохнула я. – Аркадий запретил.

– Сейчас договорюсь, – засуетилсяэксперт, – со мной можно.

Он сбежал вниз по лестнице, я приняласьодеваться.

Примерно через час я сидела на лавочке передЖенькиным подъездом. Выведенная перед процедурой погулять Лиззи носилась подвору. Тосковавшая на той же скамейке старуха укоризненно покачала головой:

– Совсем Евгений Степанович с ума сошел.В стране кризис, а он двух собак завел. Цацкается с ними, как с младенцами. Вдождик гулять выводит в комбинезонах, шапках и вроде как в калошах. Смотретьпротивно. У людей денег нет, а этот с жиру бесится. Ну да понятно, в милицииработает, небось каждый день пакет с долларами имеет. Чем он только сучонокэтих кормит?

Я поглядела на злобную бабульку. Женьканикогда не берет взяток, он кристально честный человек. Хотя несколько раз кнему подкатывались со сладкими предложениями. И просили-то всего ничего:констатировать другое время смерти. Но Женька бережет свою честь, именнопоэтому и работает с Александром Михайловичем. Но как объяснить такоеподъездной сплетнице, уверенной, что все милиционеры – “менты поганые” ивзяточники. Следовало напугать бабульку.

– Ну как раз с едой у собачек проблемнет.

Женя-то хирург.

– И что? – кинулась в бой старуха.

– Да ничего, то печенку с работыпринесет, то почки, но больше всего они легкие уважают. Правда, с нимитрудности. Народ курит повально, все внутренности черные! Ну не давать жесучкам отраву!

Бабка посерела, ойкнула и моментально убежаладомой. Надеюсь, сейчас ее выворачивает наизнанку.

– Жень, позвони в отделение милиции наЗеленой улице и договорись, чтобы меня завтра принял следователь ИскандерДаудович.

– Ни за что, – тут же сообщил приятель, –Александр Михайлович узнает, убьет.

– Ладно, – беззлобно согласилась я, –вези домой.

– А клизма? – оторопел приятель.

– А звонок в отделение? Мучительныеколебания отразились на лице мужчины. С одной стороны, боялся, что полковникпрознает о звонке и открутит голову; с другой – хотел, чтобы обожаемая Лиззиопять трескала креветки. Угадайте, что победило?

Пока общалась с йоркширицей, приятель повис нателефоне.

– Ну, – спросила я, видя, что трубкаложится на рычаг, – примет?

– Нет, – покачал головой Евгений.

– Почему?

– Потому что Искандер Даудович Бекоевнарушил нормы ведения следствия, иными словами, взял взятку и сейчас отдыхает вСИЗО-2, больше известном в народе под названием Бутырская тюрьма.

– Иди ты!

Женька развел руками:

– Извини!

Дома я сразу двинулась в комнату к Аркадию.Сын дремал на диване, поглядывая одним глазом в экран телевизора. Занавескизадернуты, тихо шуршит вентилятор. На столике красуется полная тарелка окрошкии кусок курицы, очищенной от кожи. Так, опять ничего не ел, и Ирка притащилалюбимому хозяину обед в спальню. Но зря понадеялась. Кешка ест меньше кошки.Остается загадкой, почему он не пухнет с голоду. В детстве мальчишка доводилнас до обморока полным нежеланием что-нибудь проглотить. Конфеты, мороженое,фрукты – все, что другие дети истребляют с восторгом, наш отодвигал подальше.Единственные продукты, вызывавшие небольшое оживление, – белый хлеб с маслом.Остальное преображалось до неузнаваемости. Рыба разминалась вилкой допюреобразного состояния, мясо мы засовывали тесто, а с курицы в обязательномпорядке снимали кожу. Однажды Наташка, обрабатывая цыплячью ножку, обожглась ив сердцах произнесла:

– Вот женишься, посмотрю, как жена тебебройлера будет “раздевать”. Сунет тарелку под нос – и все.