кивнула я. И добавила: – У нас и записи диктофонные есть, и фотографии. Наверное, даже камеры видеонаблюдения работают – ну должны же за ними следить начать! Ну и почерк, кстати, сравним… Кто и что на заборе писал.

Толпа вокруг наблюдала эту сцену, я заметила в толпе знакомого охранника элитного дома, который показывал мне видео с камер. Я кивнула ему, и парень понял просьбу мгновенно, он поднял Щавельского и потащил в свой кабинет, на ходу вытаскивая наручники. Нинэль улыбнулась мне одними глазами и с гордо поднятой головой на глазах у праздных зрителей пошла к выходу из двора, я бережно придерживала ее за локоть, чтобы Колбасная королева с достоинством покинула поле битвы.

Только за воротами Быкова позволила себе проявить эмоции, она начала всхлипывать, а потом разразилась бурным потоком слез:

– Почему он так со мной, Женя? Какой ужас, неужели все правда?

Старичок-водитель, который привез меня к дому бизнес-леди, не уехал, он с интересом смотрел, как пожарные рассаживаются по своим машинам. Увидев рыдающую Нинэль, он гостеприимно распахнул дверь машины, я усадила женщину и назвала адрес Каменецкой, потому что роскошные апартаменты сгорели, и я не представляла, где еще мы можем найти тихое место, чтобы моя клиентка могла прийти в себя.

Водитель покосился на плачущую женщину, всю в саже, и постарался ее успокоить:

– Я вот пожарным в детстве мечтал стать, до сих пор смотрю на них с восторгом. Такие молодцы, людям помогают. Главное, чтобы человека спасти, а остальное дело наживное.

Но Быкова продолжала низвергать целый водопад слез:

– Женя, он ведь мне нагадал, что женская энергетика для меня опасна. Я тебя уволила и сыну жениться запретила, всех девчонок вокруг себя разогнала. Я ему так верила, Женя, хотела бизнес продать, очиститься, чтобы счастливой стать. А я просто старуха доверчивая. Он ведь прав, какая же я идиотка!

Я молчала, решив, что расскажу о связи Щавельского с Рыбниковым все-таки попозже. Когда она немного успокоится. А то такие новости и добить психику могут… Так под звук безутешных рыданий мы доехали до дома Каменецкой, перед тем как распрощаться, водитель повернулся к Нинэль:

– Зря вы так о женской энергетике, у меня вот 8 внучек, 6 дочерей, всю жизнь как в цветнике, до 70 лет дожил.

Он вышел, открыл дверь и галантно помог Быковой выбраться из салона машины:

– Вы совсем не старуха, вы прекрасная цветущая роза. Уж я разбираюсь в женщинах.

Нинэль перестала всхлипывать и робко улыбнулась старичку, тот подмигнул мне и умчался вдаль. Мы же остались стоять перед подъездом обычной пятиэтажки, Быкова с удивлением огляделась:

– Где это мы, Женя?

– У моей подруги, – объяснила я, куда мы приехали. – Вам надо привести себя в порядок, успокоиться, а потом я вам расскажу важную информацию.

Лицо у женщины снова исказилось от рыданий:

– Женя, ты такая хорошая. Я тебя выгнала, а ты со мной возишься. Какая же я дура, вечно мной прохиндеи крутят. То муж бывший, теперь этот Щавельский.

С плачем бизнес-леди поднималась по лестнице, со слезами заходила в квартиру Каменецкой, а потом прилегла на диване в гостиной. Оксанка, наморщив лоб, с трудом терпела такое поведение. Она вздохнула, порылась в тюках, вытянула черный халат в золотых стразах и пошла разруливать ситуацию.

– Так, реветь хватит, – сурово заявила она и потянула Нинэль в ванную, перед дверью она сунула удивленной женщине халат.

– Вот, должно налезть. Хватит ныть, Женька ради тебя полгорода перевернула, а ты сопли размазываешь, как девчонка. Мыться будешь, там маска есть для волос, наносишь на десять минут, очень эффективная.

Без церемоний приятельница провела по ежику волос Быковой:

– Под париками они никогда не отрастут, заберешь маску себе. Использовать надо каждый день, через полгода можно каре стричь.

Нинэль, которая привыкла капризничать с домашними и ждать от своей прислуги уговоров, сначала ошарашенно рассматривала Оксанку, потом халат в руках, затем медленно провела ладонью по коротким волосам на голове и неуверенно шагнула в ванную.

Пока Быкова приводила себя в порядок, я быстро рассказала приятельнице, чем закончилась моя поездка на рынок в Подмосковье, показала ей, как управляться с кофе-машиной. Когда Нинэль, чистая, в роскошном халате, показалась из ванной, Каменецкая тактично удалилась на кухню готовить латте, а нам дала возможность поговорить наедине в другой комнате.

Я положила телефон и включила Нинэль запись диктофона, которую сделала в ресторане при разговоре с Рыбниковым. Она внимательно выслушала и с немым вопросом в глазах уставилась на меня. Пришлось все объяснять по порядку:

– Щавельский совсем не тот, за кого себя выдавал. Он не профессиональный таролог или хиромант, ну, правда, на психолога выучился. А так – обычный парень из Подмосковья. Все предсказания, обряды и духовные практики, о которых он вам говорил, абсолютная ерунда без единого основания. Его нанял господин Рыбников, чтобы запугать вас и внушить мысль продать бизнес.

– Но Рыбников предлагал мне совместный проект, стать партнерами. – Упрямство Нинэль, как всегда, не стихало ни при каких обстоятельствах.

– Да, он сделал такое предложение, возможно, чтобы отвести от себя все подозрения. С помощью Щавельского он убрал с пути конкурента Мирзояна, разорвал ваши связи с сыном и настроил против невесты Антона.

Нинэль согласно кивала в такт моим словам:

– Даже тебя, Женя, нашел как очернить. Где были мои мозги? На самом деле, я Щавельскому так верила – он же предупреждал о неприятностях, и правда, все случалось, как он говорил. Ну да, сейчас-то ясно, что он все это подстраивал. Но… что ж я за дура такая! И с этим тестом в лесу… придумка-то и впрямь бредовая была… Знаешь, Жень, я, наверное, слишком доверчивая… ну тем, кого близкими считаю, верю. И в обманах не подозреваю. А Гришка… он в доверие втерся прямо-таки профессионально.

Я кивнула, соглашаясь. Прав был Мирзоян, говоря, что сильной женщине особенно нужно крепкое плечо рядом. Боевая и решительная в делах, она тоже хотела отдохнуть от постоянных стрессов… поверить в чью-то заботу. И Щавельский этим успешно воспользовался. Радует одно: все-таки дело в доверчивости одной и пронырливости другого, а вовсе не в лекарствах.

– А с кем это Гришка разговаривает? – прослушав разговор психолога с Черепом, спросила Нинэль.

– С другом