и, по всей видимости, одноклассником Григорием Черепановым, – пояснила я. – У вас в полиции, кстати, знакомые есть? Пусть задержат Черепанова… и Рыбникова под каким-нибудь предлогом.

Она кивнула, сделала нужные звонки, а я продолжила рассказывать:

– Григорий ваш с самой школы проворачивал со своим другом Черепановым всякие дурные инсценировки, они пытались шантажировать мелких бизнесменов, пугая их клиентов кровью и кишками животных. Создали бандитскую группировку, поперву прикрываясь экоактивизмом, и манипулировали людьми, а сами пытались получить легкие деньги. Но выходило у них не очень удачно, пока не подвернулся Рыбников, который готов был щедро заплатить тому, кто внушит вам идею продать колбасный бизнес, причем продать срочно и дешево. Щавельский чуть не год вас обрабатывал, методично, шаг за шагом. Поначалу в доверие втирался, а в последние три месяца Рыбников уже терпение потерял. Вот таролог ваш и перешел к активным действиям. Сначала устроил эти хулиганские выходки, потом настроил против Мирзояна, который очень хорошо к вам относится. Между прочим, именно с его помощью у меня получилось так быстро найти хулиганов, портивших вам жизнь. Щавельский, он же Головащенко, убедил, что Таисия, невеста вашего сына, хочет отнять бизнес, так что вы разозлились на сына и перевели все имущество на себя.

Потом предсказатель принялся внушать вам, что несчастья происходят из-за присутствия женской энергетики в доме, и вы решили избавиться от единственного сотрудника женского пола.

При этой фразе Быкова слегка покраснела:

– Что я за дура!

В тот же миг в комнату ворвалась Оксанка с чашками кофе в руках, приятельница явно из жгучего любопытства подслушивала весь разговор. Она со стуком поставила чашки на стол и ударила кулачком по столешнице:

– Нет, я не могу молчать, она опять реветь! Да, накосячила, да, натворила глупостей. Так надо хорошее в этом найти, ты ведь каждый раз планы этого Щавельского разрушала. То на самолет залезешь, то Охотникову выберешь, которая всех мошенников на раз раскусила. Ты же просто хотела счастливой быть, настоящая женщина такая и должна быть, ураган! Побушевала, поревела, и теперь пора свои ошибки исправлять.

Нинэль икнула от прямолинейности приятельницы и перестала причитать:

– В смысле?

– В прямом! – Оксанка вошла в раж. – Волосы я тебе сказала, как исправить. А вот с семьей, с Женькой, с поклонниками ты сама разруливай. Ты смогла сына вырастить, бизнес раскрутить, за которым столько людей охотятся, так что и после подлого хиромантишки разгребешь проблемы. За тобой мужики бегают, миллионами ворочаешь, чего ты раскисла. Кофе попей, и вперед.

Нинэль послушно отхлебнула из чашки и сморщилась, Каменецкая невозмутимо парировала:

– Нормальный кофе, первый раз сама сварила за всю жизнь. Сейчас еще попробую, должен лучше получиться.

Нинэль вдруг расхохоталась и, морщась, принялась пить из чашки:

– Ты прямо как я в молодости – каждый следующий раз будет лучше. Все, поревела – и хватит. Пора разгребать, что наворотила.

Быкова решительно достала телефон и ушла на балкон, наводить порядок в своей жизни. Приятельница уединилась на кухне для экспериментов с кофе-машиной, а я с грустью убедилась в очередной раз: как только начинается работа с госпожой Быковой, то на трехразовое питание рассчитывать не приходится – последний раз я ела утром, когда половина завтрака досталась наглой Каменецкой. А сейчас уже вечер, и мой желудок требовал что-нибудь помимо компота из яблок. Рассчитывать в этом случае на хозяйку моего временного жилища не стоило, кулинария – не ее стихия, с кофе хоть бы разобралась. Так что я проверила по карте в телефоне, где ближайший магазинчик, и побрела туда в надежде купить продуктов на ужин. Но в скромном павильончике хозяйка развела руками:

– Чипсы, сигареты. Продуктами мы не торгуем. С тех пор как богачи раскупили квартиры, покупателей почти не стало, а они на машинах ездят закупаться в огромные супермаркеты.

С пачкой сухариков в качестве ужина я пошла обратно, по пути мечтая о тетушкиных тефтелях, борщах, фирменных блинчиках и пышных пирогах.

Сегодня же куплю билет до дома, моя работа для Нинэль сделана, пусть и не таким образом, как планировалось изначально. На суд, если до него дело дойдет, прилечу самолетом – это недолго. Я подумывала уговорить Нинэль и Оксанку вызвать такси и закатить шикарный ужин в честь нашей победы и моего отъезда в каком-нибудь московском ресторане.

Но возле входа в дом меня ждал сюрприз: на парковке стояла машина Мирзояна, а два крепких парня несли корзину с розами, корзину с фруктами и пакеты, из которых, несмотря на плотную упаковку, шел умопомрачительный запах свежего шашлыка. Сам Нурик с пыхтением тащил огромный арбуз, который чуть не выкатился из рук, когда я зашла с ними в лифт. Сияющий поклонник горячим шепотом сообщил мне свои новости:

– Нинушка меня простила. Даже извинилась. Я как услышал, что моя птичка голодная и холодная в чужой квартире тоскует, сразу примчался. Ни капли обиды в моем горячем сердце, только одна любовь, сладкая, как этот арбуз, нежная, как эти персики. Будете сейчас кушать и вспоминать Нурика, лично шашлыки выбирал, лучшее мясо для моей королевы.

Я придержала дверь, чтобы мужчины могли внести все подарки. Мирзоян опустил арбуз и закричал:

– Ниночка, мой цветочек, здесь малюсенькие сюрпризы для тебя, королева моего сердца.

Из-за двери в ванную раздалось скромное:

– Спасибо. Но я не выйду! Я не накрашенная и опухла от слез.

– Бриллиант моего сердца, ты прекрасна всегда! Не буду тебя сегодня тревожить, отдыхай, кушай, наслаждайся. Я буду ждать, как верный пес, который жил у моего дедушки и преданно ждал меня каждый день после школы. Так и я, Нинушка, приеду по первому твоему слову! А этому Рыбникову я устрою, покажу, как обижать мою нежную птичку.

Этот покажет. У него тут, в столице, и знакомых, и родственников хватит. Просто мужику не нужен глобальный бизнес. Закусочные – это замечательно… а тут еще ресторан откроет, насколько я помню, он об этом рассказывал… Глядишь, и с Нинэль у них сладится.

За дверью женщина смущенно захихикала:

– Да ничего не надо, мой бизнес ему никогда не получить. Он подставился по полной, если и не сядет – мстить забоится. Какой ты горячий, Нуряша. – От такого прозвища Мирзоян просиял и расправил плечи, он изловчился и сунул мне в карман пухлый