– Я знаю! Но как это сделать? Она чуть не разбила машину – начала за руль хвататься, орать диким голосом… Она снова сбежала!

– Вы знаете куда?

– Примерно… Герман Маркович, у нее здесь есть любовник! Деревенщина, маргинал какой-то! Я просто не представляю, чтобы Вика, такая тонкая, воспитанная…

– Андрей Владимирович, успокойтесь, – прогудел Пелле. – Она не понимает, что творит. Это, по сути, не она… У пациентов, страдающих психическими расстройствами, наблюдается повышенная сексуальность, они способны к поступкам, преступающим рамки морали! Вам надо набраться терпения и…

Андрей тем временем развернул машину, собираясь ехать вслед за беглянкой. И в этот момент связь оборвалась.

– Тьфу ты… – тщетно Андрей нажимал на кнопки, на экране продолжала мерцать издевательская надпись: «Нет связи». – Ну и дыра!

Андрей отшвырнул от себя телефон и медленно, трясясь на ухабах, повел машину в сторону Овражков.

* * *

Эмма ехала по деревенской улице, брезгливо разглядывая убогие домишки за заборами. На обочине стояла рыжая корова и медленно, вдумчиво жевала. Пробежали козы. Затем пыльная курица попыталась перескочить дорогу – Эмма едва не задавила ее, но вовремя успела притормозить.

Напротив, опершись о забор, стоял мужчина неопределенного возраста с подвязанной рукой, в жуткой клетчатой рубахе, жутких штанах и жутких сапогах, с жуткой кепкой на голове и курил жуткую сигарету – из тех, что без фильтра. Обычно такие курят в фильмах про войну…

Эмма опустила стекло вниз.

– Здравствуйте! – вежливо произнесла она, памятуя о том, что в деревнях всегда принято здороваться.

– И вам не хворать! – осклабился мужик, показав улыбку, очень далекую от идеальной.

– Понимаете, я ищу одного человека… женщину… ну, и мужчину тоже… он должен был тут проезжать… – тщательно подбирая слова, начала Эмма. – Или нет, мне сначала надо найти ее…

– Как звать-то?

– Кого?

– Женщину!

– А-а… Виктория Павловна Бортникова.

– Не, не в курсе… – Мужик сплюнул, потом внезапно его лицо озарилось новой улыбкой, все так же далекой от идеала. – А, так вы о Вике! О нашей Вике, докторше!

– Докторше? – наморщила лоб Эмма. «Наверное, селянин что-то путает… Точно, мы говорим о разных Виках!» – вдруг озарило ее. – Нет-нет, та Вика – не докторша, она… Как бы это сказать… довольно-таки странная женщина. Ой, погодите… – Эмма вспомнила, что у нее есть фотография Виктории, порылась в «бардачке» и предъявила фото селянину.

– Она! Вика наша! – возликовал селянин, глядя на фото с такой любовью, что Эмме нехорошо стало. Хотя кто его знает – может, этой убогой самое место среди других убогих! – А я Палыч! Палыч я! Она ж, Вика, меня с того света возвернула! Я ж, понимашь, с водонапорной башни сверзнулся, а она, Викуся наша…

И селянин пустился в долгий и довольно невнятный рассказ. Эмма слушала его, вытаращив глаза.

«Наверное, он пьян! – неожиданно догадалась Эмма. – Точно! Он пьян, и у него белая горячка! Надо найти кого-то более вменяемого!» – решила она. Кое-как отвязалась от мужика и поехала дальше.

А дальше была пустая площадь, вроде базарной, на которой стояла одна-единственная машина – такой древней конструкции, что Эмма ее и определить-то затруднилась.

Из-под капота раритетной машины шел дым, и рядом хлопотал мужчина. «Уж этот-то точно на пропойцу не похож! – возликовала Эмма. – За руль пьяным нельзя!»

Эмма вышла из своего авто и завязала беседу с мужчиной.

И скоро узнала, что автолюбителя зовут Митяем, что у него есть супруга Нина и новорожденная дочь Виктория (упоминая о дочери, автолюбитель впал в состояние, близкое к экстатическому).

– Дочура мировецкая, ну просто – ми-ро-вецкая! А глазки прям как у меня… – И, не давая Эмме слова вставить, резво перешел к гинекологическим проблемам жены Нины, очень подробно поведав о том, почему у них так долго не было детей. Они бы и дочурку Вику потеряли, если бы не одна святая, святая женщина!

Эмма знала только одного святого – Андрея, и потому ко всем прочим относилась с большим подозрением.

– Какая женщина?

– Виктория Павловна! – мужчина по имени Митяй сглотнул и молитвенно возвел глаза к небу.

– Вот эта? – Эмма сунула ему под нос фото.

– Да! Она! – Митяй вырвал из ее рук фото и поцеловал его. Так обычно целуют иконы. – Она роды у Нинки принимала…

«О господи, с ума они тут посходили все, что ли?» – с тоской подумала Эмма.

Кое-как отвязалась от Митяя. Поехала дальше и увидела местный магазин. На пороге стоял мужчина восточного вида и лузгал семечки. Он явно был хозяином лавки и выглядел вполне адекватным. Уж такой-то точно не станет впадать в экстатический восторг! Торговцы всегда реалистично относятся к жизни.

Эмма обратилась к нему. Это был действительно хозяин лавки, звали его Абдурахманом. При упоминании о Вике он вдруг заорал:

– Какой женчин! Необнаковенный! Мой мама спас! Мой мама почти не слышаль… Мама! Мама!!!

Из окна вылезла усатая физиономия, улыбнулась, сверкнув золотыми зубами.

– Мой мама, Венера Ицхаковна! – с гордостью сообщил местный бизнесмен. – Мама, они нашу дорогую Викиторью ищут! Ой, кто его только не ищет… Он всем, всем нужен! Прямо нарасхват нужен! Ну все, мама, идите к себе…

Из его путаного рассказа Эмма поняла, что Вика вылечила и эту усатую старуху. «Ах да, кажется, она училась в медицинском! – вдруг вспомнила Эмма. – Это многое объясняет! А эти глупые люди потому так благодарны, что просто Вике не удалось залечить их до смерти!»

Еще Эмма узнала, что Вика живет у некоей бабы Зины и старуха ее любит, словно родную внучку.

Эмма поблагодарила Абдурахмана и снова села в свою машину. Из всего вышесказанного она поняла – сумасшедшая жена Андрея взбаламутила всю деревню. Просто чудо, что никто не умер от ее «лечения»!

И Эмма поехала к бабе Зине.

Если там была Вика, значит, там должен быть и Андрей.

* * *

Вика Никиту не нашла. Он исчез, словно под землю провалился! И тогда она отправилась к бабе Зине. Старуха возилась в коровнике, и потому Вика беспрепятственно вошла в дом, села у окна.

Демоны сомнения терзали ее.

«Ну, хорошо, я останусь… И что тогда? – думала Вика. – Здесь спокойно, здесь меня все любят. Но не могу же я, в самом деле, прожить здесь до конца дней своих? Или могу? Могу ли я остаться с Никитой? А Андрей?»

Вика нашарила рядом свое платье, сшитое из занавески, – баба Зина постирала его, высушила, погладила, повесила на спинку стула. От этой заботливости хотелось плакать…

Вика скорчилась, обхватила голову руками. Два мира – прошлый и нынешний – боролись в ней.