прилично. Габриэла с Хелен пришли вовремя, принесли с собой херес и изумительную выпечку. Андрей к тому времени, вспомнив свои кулинарные опыты дома, приготовил курицу, фаршированную яблоками. Иван, правда, настаивал на утке, горячо убеждая, что его мама готовила на Новый год именно эту птицу, но Фома решил действовать от простого, помня, что самая короткая дорога та, которую ты знаешь. Поэтому с раннего утра он отправился на Старый рынок, где, изрядно поторговавшись с горластыми торговками, добыл жирную курицу, которую сноровисто разделал, нашпиговал пахучими зелёными яблоками, напоминающими родную антоновку, залил всю эту красоту белым вином и, стянул брюшину зубочистками, поставил противень в духовку, которую по такому случаю арендовал на кухне тётушки Эмилии, соседки по этажу. У них самих духового шкафа не было. В качестве оплаты пришлось наколоть ей дров для титана, но это уже было несущественно.

Ароматы новогоднего блюда витали в коридорах доходного дома, соседи с интересом наблюдали за весёлыми приготовлениями молодых людей к празднованию начала нового десятилетия двадцатого века.

Ближе к вечеру, когда уже стемнело и со стороны бульвара Колумба стали доноситься первые залпы петард, Андрей пригласил к столу Габриэлу и Хелен, ворковавших о чём-то с тётушкой Эмилией в патио, под сенью раскидистой акации, попросив заодно Ивана помочь ему принести курицу и всё, что к ней прилагается.

Скоро все уселись за большим столом, принесённым по такому поводу снизу, из студии танго, Иван на правах бывалого виночерпия разлил по высоким бокалам, позаимствованным там же, золотистый херес. Извинившись, что не удосужился добыть шампанское, он предложил первый тост произнести Хелен.

Молодая женщина, выглядевшая сегодня особенно элегантной в белоснежном платье с изящными оборками, словно бы только что спорхнувшем со страниц французского модного журнала, не стала жеманиться и, подняв свой бокал, просто сказала:

— За вас, друзья! Габриэла, это относится к уважаемым хозяевам этой прекрасной страны, надеюсь, передашь мои наилучшие пожелания своим приятелям в студии. И за нас, пока ещё гостей здесь, в солнечной и светлой Аргентине. С надеждой когда-нибудь стать здесь своими. Cheers[57]!

— Salud! — подхватил Иван и посмотрел херес на просвет. Андрей поддержал товарища:

— Auf das Glück[58]! — и добавил, вспомнив кстати аналогичное аргентинское пожелание, услышанное им однажды в местной харчевне. — Пусть ваши коровы будут тучными, а женщины красивыми, так, кажется, Габриэла?

Девушка расхохоталась, её всегда немного веселил испанский язык в устах этого симпатичного немца, особенно комично звучало в его исполнении это аргентинское присловье. Она притянула к себе ничего не подозревающего Ивана и звонко чмокнула его в щёку.

От неожиданности тот плюхнулся на стул под весёлый смех остальных. Но тост произнесён, вино должно быть выпито, как тут же резонно заметил Иван, чтобы отвлечь внимание от слегка растерявшегося от случившегося друга.

Потом были ещё тосты, курица всеми была признана великолепной и съедена под гитарный перебор откуда-то снизу.

Потом пришли ребята из студии, утащили всех в зал, где уже начиналось традиционное танго. Ближе к полуночи, когда веселье уже было в самом разгаре, и все ждали наступления Нового года, дверь в студию распахнулась, и на пороге появился Котов с громадной бутылкой «мадам Клико» в руках. Галстук его был слегка отпущен, светлый пиджак небрежно застёгнут на одну пуговицу, шляпа лихо сдвинута на затылок: ни дать, не взять — записной гуляка из какого-нибудь Палермо или Ретиро[59].

С ходу он заявил, что у него сегодня какой-то там праздник, и он угощает всех в ресторации Марко Паццони, расположенной поблизости. Это вызвало бурный восторг у гуляющие, любителей дармовщины хватает в любой стране и в любом городе. Все похватали с собой принесённые на праздник яства с намерением выставить их на столы там, и орущая разухабистые песни толпа выплеснулась на улицу. Котов в обнимку с двумя девицами возглавлял шествие, время от времени разражаясь какими-то весёлыми куплетами, которые тут же подхватывала восторженная публика не только из сопровождающих лиц, но и просто наблюдающих эту мистерию прохожих.

В какой-то момент Андрей даже позавидовал той лёгкости, с которой Котов сумел влиться в их маленький коллектив. Едва успев приехать в столицу Аргентины и поселиться в их квартире, он тут же просто влюбил в себя половину соседей, а у остальной половины находился в большом авторитете.

Буквально за пару дней пребывания он успел починить кран в ванной старого дона Стефано, чем до него безуспешно занимался местный сантехник Марко. Котов вставил наконец замок супругам Каррерас, выбросил прочь навязчивого племянника Марии-Терезии, которая уже и не мечтала закончить свои дни в покое и одиночестве. Он угостил пивом наверное половину студентов студии танго и очаровал её преподавателей и даже самого маэстро Доменико своим стилем исполнения этого танца.

Сеньор Серхио Ортега стал желанным гостем практически во всех квартирах этого доходного дома, а его хозяин, таинственный сеньор Рональдо, даже удостоил его личной аудиенции. Таким образом, сеньор Ортега со своей неизменной улыбкой стал символом этого маленького человеческого сообщества, поселившегося над студией танго «La Sonrisa».

Гулянка у Паццони затянулась часов до трёх ночи. Пили всё, что горит, танцевали до упаду, запускали петарды во дворе, у входа на кухню, потом направились к океану, чтобы продолжить распитие вин и пива уже там. А потом что-то словно бы щёлкнуло, и остаток вечера будто корова языком слизала. Воспоминания улетучились напрочь. Как он очутился в своей постели, куда пропала Габи, Андрей упорно не мог вспомнить.

Он осторожно поднялся и, шлёпая босыми ногами по некрашеным, но отполированными до восковой белизны многочисленными пятками доскам пола он направился в соседнюю комнату.

Иван обнаружился сидящим за обеденным столом с остатками праздничного ужина, поглощающим остатки каких-то салатов. Перед ним стояла початая бутылка пива, к которой он время от времени прикладывался.

Андрей уселся напротив, Иван встал, принёс из холодильника вторую бутыль и поставил перед Фомой.

— Поправься, — коротко бросил он и вернулся к своему занятию. Андрей смахнул пробку и приник к спасительной влаге. Через пару минут он почувствовал, что его отпускает, и он снова может вполне себе адекватно ориентироваться в ситуации.

— Во сколько мы вчера разошлись? — вяло поинтересовался он. Иван помотал головой:

— Понятия не имею. Последнее, что я помню, Хелен говорила что-то про полпятого. Но по какому поводу — вот хоть убей, не соображаю…

— А говорит, что русские пьют… Они тут просто профессионалы против нас, любителей…

— Особенно немцы.

— А при чём тут немцы?

— Не помнишь?

Андрей наморщил лоб в бессильных потугах что-то воскресить в памяти. Потом честно признался:

— Не