вместо ответа огрызнулся Саламандров. Он свое отношение к ней не поменял.

— Поделись, облегчи душу, — ее голос почти журчал. Вот ведь плутовка. Она, оказывается, совсем не так проста, как кажется.

— Вот только не надо изображать дружелюбие, — фыркнул Саламандров, который не повелся на ее тон.

Я наконец нашел ручей. Приходилось быть вдвойне начеку. Не хватало только отвлечься на их разговор и пропустить неприятеля. Слушая их и осторожно осматриваясь по сторонам, опустился на корточки у воды и опустил в нее флягу. На другой его стороне в пыльных ямках купались воробьи и почти перекрикивали разговор аристократов.

— Ты не прав. Мы одна семья, и это семейное дело, вот и проявляю обеспокоенность. Ты хорошо знаешь своего адъютанта? Он тебе верен? — правильные вопросы задавала барышня.

Раньше аристократки довольствовались тем, что рожали наследников магов, а теперь получают образование, путешествуют, сами принимают важные решения, живут на полную катушку, ни в чем себе не отказывая. А еще — влезают в мужские дела.

Очень захотелось свернуть ей нежную шейку, чего, увы, не успел сделать сам аристократ. Не нужно ли было подождать пару минут, и только потом убивать Алексеева. В следующий раз я не совершу подобной ошибки.

Тем временем Саламандров ей отвечал:

— Много странного творится на этой войне. Может я не все понимаю и глобальная ситуация другая. Другие аристократы воюют, но мне не у кого спросить, везде ли так. Знают ли они, что аристократов могут убить бастард, и спасти другой бастард? То, что сейчас произошло — не укладывается в рамки нашей обычной, мирной жизни. Это чудо.

— Может, он нас спас, потому что работает на похитителей моего мужа и твоего брата? Тут бастарды на каждом шагу, и бастарды с разными способностями. Так на войне всегда что ли?

— Лера, ну не дура ли ты? — устало спросил Саламандров, — с тобой на равных пытаешься поговорить, а ты как улитка умная.

— Игорь, я не хотела оскорблять тебя. Но то, что происходит тут у вас — это слишком даже для войны! Мы что, крестьяне какие-то?! Голозадый бастрад провел нас вокруг пальца! Что за беззаконие здесь творится?! Я напишу императору, и потребую, чтобы всех бастардов сожгли! Они же посмели поднять руку на аристократов! Надо в конце-концов навести порядок!

Саламандров лишь усмехнулся.

А я подумал, “Да-да, именно этим мы здесь и занимаемся, наводим порядок, чтобы нашу судьбу не решали по щелчку пальцев каких-то левых баб.

— Ты была уже на войне? Вот то-то и оно. Я тоже на других войнах не был, сравнить не счем, рекомендую наблюдать и помалкивать. А еще лучше вернулась бы ты домой, это не женское дело — война, женщине на войне не место.

— С тем, где мне место — я сама разберусь… — проговорила она задумчиво, — и спасибо что рассказал, будет о чем подумать.

Я напился студеной воды из ручья, с наслаждением умылся. Руки опять испускали зеленоватый свет.

Так, никаких посторонних ощущений в теле я не чувствовал, ничто не жгло, не леденело, не болело. То, что я слышал аристократов, наверное, как-то связано с магией воздуха. Не зря же меня так крутило, когда я вставил прозрачный кристалл.

А что дал мне красный? Похоже, зеленое свечение из рук. Так было у Егоркина, который как-то был связан с природой, а еще у Полкина, который лечил людей. Смешно то, что они подружились, думая что у них одинаковые способности. Неужели у меня теперь та же магия, что и у Валерии, которая может заставить траву и растения расти и метелить противника?

Я опустил руку на траву и прошептал:

— Расти! — зеленое свечение появилось, пролилось из ладони на растения и землю… И ничего не произошло.

— Так, кого тут можно полечить? — я прислушался к звукам леса и огляделся. Метрах в двадцати от меня все еще кричали воробьи. Я присмотрелся, один из них не купался в пыли, а сидел нахохлившись, и одно его крыло как-то неестественно расправлено по земле.

Тем временем аристократы продолжали препираться:

— Думать — это не женское дело, — насмешливо заявил Саламандров, видимо, исчерпав свой запас терпения в отношении невестки.

— Не подозревала тебя в таком снобизме! Думала ты умнее. Ты явно недооцениваешь женщин!

Когда я перешагнул ручей и подошел ближе, приятели воробья быстро взлетели и расселись на ветках подальше от меня. Тот попытался упрыгать, но расправленное клыло не позволило этого сделать. Я в пару прыжков настиг его и зажал в ладонях. Воробьиный народ на дереве закричал еще громче.

Я приказал своим ладоням:

— Лечите! — и аккуратно накрыл сломанное крыло.

Зеленый свет стал теплее, из моих рук потекла энергия. Птичка замерла, перестав дергаться, и я почувствовал, как ее сердечко забилось ровнее. Воробей подобрал крыло, и я почувствовал, что в его маленьком тельце теперь все в порядке, отнял ладонь, и он в секунду вспорхнул с руки, сделал круг и улетел на ветку к приятелям.

Работает, отлично! Хотя ни слух, ни целительство, особо не помогут в борьбе против Саламандрова. Придется использовать оставшиеся два кристалла. Нужно только остаться одному ночью.

Я решил, что дал аристократам довольно времени на разговоры и зашагал обратно. Когда я вернулся к костру, они сидели по разные его стороны.

Глава 20. Магия бессильна

Мы шли дальше. Из-за стычки с Алексеевым мы уже не рассчитывали выйти на след Алексея к вечеру, а потом заночевать в деревне со всеми удобствами.

Валерия, казалось, успокоилась после разговора с Саламандровым, и шла, фальшиво насвистывая какую-то песенку. А вот аристократ, напротив, стал еще более задумчивым, и в какой-то момент поравнялся со мной, я почувствовал, как он посмотрел на меня.

Идти по лесу рядом, а не друг за другом было неудобно, и все же Саламандров шел именно так, и наконец задал вопрос:

— Можешь рассказать, как появился твой дар?

Пока я соображал, что ответить, неожиданно отозвалась Валерия, которая тоже услышала вопрос.

— Зачем тебе это? Решил заняться бастардоведением? — к ней вернулась её язвительность.

— Я хочу разобраться в этом вопросе. И да, мне любопытно. Очевидно, у них все происходит не так, как у нас, у чистокровных аристократов.

Я ступал на шаткую почву. Оставалось не проколоться и не сказать чего-то противоречащего тому, что говорил до этого. Я максимально простодушно пожал плечами:

— Я стал чувствовать огонь, когда мне было четырнадцать. Несколько раз нечаянно поджигал одежду, один раз чуть курятник не спалил. В общем, было скорее стыдно. Не мог его контролировать.

Валерия прыснула со смеха.