– Но посмотри, тут два цвета. Черный и светло-серый, и это не похоже ни на один из тех символов. И они никогда не портили всю стену. Наверное, это был какой-то подросток. – Орион продолжает качать головой. – Ты не знаешь, что может сделать Рот, если ты пойдешь и обвинишь его без доказательств. Ты говорил, что он вспыльчивый. Вдруг он выйдет из себя?

– Хорошо, тогда я пойду не один. У Реми сегодня выходной. Он сможет приехать. Он выбрал здесь юридический университет – хочет стать адвокатом. Вот и будет ему практика перекрестного допроса.

– Но, Орион, ты не можешь просто…

– Я бы поступил так же ради него. Он приедет.

Мое дыхание учащается. Понравилась бы Джулс эта идея? Перед глазами плывут ужасные картины развития событий. Флора трясется и умоляет: «Пожалуйста, не говори Ориону», ее брат с разбитым лицом, и весь этот кошмар продолжается снова и снова и…

– Подожди! Это не Рот. Я… Я знаю, кто рисовал граффити – не эти, другие, – слышу я себя со стороны; слова вырываются на свободу и атакуют меня. Сильный порыв ветра в моей голове.

Неверие в его глазах разрывает меня с головы до пят.

– Что ты имеешь в виду?

– Не Рот рисовал те символы все это время. Это не они, Орион. Забудь об этом.

– Откуда ты можешь знать? – спрашивает он, его голос отражается от старого кирпича.

Я жмурюсь, в голове грохот.

– Я…

– Лайла, я ценю, что ты пытаешься меня остановить. Но я должен положить этому конец, и я справлюсь сам…

– Это твоя сестра, – выпаливаю я, ненавидя себя за это. – Флора. Я поймала ее с поличным. – Прости меня, Флора.

Сначала шок, затем выражение его лица становится твердым, как мрамор, пока он слушает о событиях той ночи, когда я бегала после похода в паб Реми.

– Пожалуйста, не говори Флоре, что я все тебе рассказала. Не говори своему папе. Сделай вид, что ничего не было. Она умоляла меня. Умоляла. Она не могла разрисовать ваш магазин прошлой ночью. У нее есть алиби, понимаешь? Она сказала мне, что перестанет это делать, и перестала. – Слезы застилают мой взгляд. – Пообещай мне.

– Пообещать тебе? Пообещать… тебе? – Жар волнами исходит от него. – Боже, Лайла, так вот почему она работает с тобой? Своего рода плата за молчание?

– Это не плата. Я хотела помочь ей. Ей плохо.

– Думаешь, я не знаю об этом? Из всех людей, думаешь, я один не знаю? – Он поднимает руку. – Несмотря на боль, она поступила неправильно и должна нести за это ответственность.

– Ты прав. – Я потираю пальцами виски. – Но в пятницу она сказала мне, что пошла и отмыла ту стену, рядом с которой я ее поймала. Она хорошо справляется с работой в гостинице. Флора открывается. Она просто отчаянно хотела быть увиденной и услышанной. Чтобы ее помнили. Это был крик о…

– Не тебе было принимать это решение. – Он делает шаг вперед. – Она не твоя сестра. Она не твоя ответственность. Это наша семья. Наше дело. Ты сделала выбор за всех нас.

О, эти слова. Внутри меня больше не осталось места для них. Я подхожу вплотную к нему, встречаясь с его непроницаемым лицом.

– Флора – моя подруга. Это ничего не значит? Она просто хочет, чтобы все было как раньше. Я знаю, каково ей, даже если мы обе прошли не через одно и то же. – Мои руки разрезают прогорклый воздух между нами. – Так что я могла бы ее сдать, но не стала. Я решила дать ей шанс, какой дали мне.

Он почти отворачивается, затем указывает на меня пальцем.

– Ты никому не причиняла боль и не портила чужое имущество, как она. Ты не приносила вред своему городу.

– Я причиняла боль себе. По-твоему, это не то же самое?

Я разворачиваюсь и бегу прочь. Без оглядки. Ярость течет по моим венам и подгоняет мои шаги вниз по тропинке вдоль Серпентайн.

Несколько минут спустя я даже не понимаю, как далеко убежала. Кругом столько зелени, столько пространства, в котором можно затеряться. Но теперь я замедляюсь и останавливаюсь, затем сажусь на одну из многочисленных скамеек вдоль воды. С чего я взяла, что мой полулживый план будет лучше других, только потому что я искренне пыталась кому-то помочь? Сегодня передо мной не было лучшего выбора, не было двери, которая привела бы к выигрышу.

Помочь Флоре и сохранить ее секрет – значит, причинить боль Ориону своим обманом.

Рассказать Ориону, как, по его словам, мне и следовало поступить, – значит, причинить боль Флоре, и тогда она, возможно, найдет другую альтернативу краске на кирпичных стенах. Причинить достаточно боли, чтобы сделать ее более осторожной и, может, более разрушительной.

Но все уже сделано. Я не могу выпечь все заново или добавить сахара в кислятину, чтобы она всем понравилась. Мне нужно принять еще одну вещь, которую я не в силах изменить. Нужно двигаться дальше и вспомнить, зачем я здесь.

И я помню: школа, навыки, моя страсть. Даже если это не может быть моим будущим, я сделала этот выбор еще до того, как села в поезд до Лондона. Я пойду через город в Блумсбери, чтобы посетить «Ле Кордон Блю». Я достаю телефон. Я сама найду дорогу и, если понадобится, смогу вернуться в Винчестер.

– Лайла, – зовет запыхавшийся голос позади скамейки.

Что ж. Я поджимаю губы, склонив голову.

Он садится рядом, но дальше, чем когда-либо.

– Я не хотела лгать тебе. Прости, – говорю я, затем отмеряю следующие слова тщательно, как ингредиенты для суфле. – Думаешь, мне хотелось хранить секрет Флоры? Думаешь, это была моя прихоть? Думаешь, мне было легко держать все это в тайне от тебя каждый раз, когда мы были рядом? – Я смотрю ему прямо в глаза.

Сердце не должно быть разорвано надвое и разбросано между морями и небесами. Разделено между людьми, которые мне дороги, и…

Орион придвигается, но всего на пару дюймов.

– Нет, я так не думаю. И ни секунды не думал. – Он трет лицо. – Но я теряю ее, Лайла. Ее почти никогда нет рядом, и она практически со мной не разговаривает. Даже не ездит навещать маму так часто, как раньше.

Потерять сестру. Потерять маму.

– Но я много думал, – добавляет он и прислоняется спиной к скамейке. – Пару дней назад, когда я был у мамы и не мог пойти с тобой на пробежку, Флора принесла домой булку свежего хлеба. Она так гордилась этим, и это многое значит. Я уже давно не видел, чтобы Флора была так горда чем-либо.

– Я знаю, как сильно ты ее любишь. Как ты тянешься к ней, хочешь, чтобы вы оставались близки. И она начинает открываться. С ней весело. Нам здорово вместе даже рано утром.

– Знаю. И это тоже многое для меня значит. – Тяжелый вздох. – Поэтому я выполню твою просьбу. Теперь мы оба будем хранить ее секрет.

Я облегченно выдыхаю.

– Я не пытаюсь ее воспитывать. Я просто хотела, чтобы рядом с ней был человек, которому она сможет довериться. Такой же, какой есть у меня.