— Сейчас будет немного больно, — тихо предупредил АркЯс какое-то время спустя.

И моей свободной руки коснулось ледяное тонкое лезвие. Боль! Острая и неожиданная! Несколько капель утекло на серебряное лезвие, после чего рана на руке зажила без моего вмешательства, а морок шагнул к Эльмару и проделал с его рукой то же самое.

Я наблюдала за этим сквозь приоткрытые реснички и видела, что некромант даже не поморщился, когда лезвие кожу на его ладони вспороло.

АркЯс закончил с поглощением нашей крови, подошел к воде и стряхнул капли в воду.

Которая после этого из светло-голубой на миг окрасилась в розовый, а затем снова стала привычного для нее цвета.

И вдруг — рывок!

Это создаваемый нами источник на финальный этап перешел и отдаваемой ему магии разом схватил и утянул столько, что я сама невольно следом дернулась.

И в воду точно бы упала, но Эльмар мою руку сжал куда сильнее и вместе с магией в воду нырнуть не позволил, рядом с собой удержав.

— Уже почти все. — Не знаю, как у АркЯса получалось магию и формирование источника отслеживать, но голос его звучал напряженно.

Я сцепила зубы, вновь закрыла глаза и сосредоточилась почему-то не на своей магии, которая теперь утекала стремительнее, чем восстанавливаться успевала, а на руке рыжего, которая мою сжимать продолжала.

— Приготовьтесь, — напряжение в голосе морока усилилось и заставило напрячься Эльмара, причем он так занятно это сделал, что каким-то образом и свой источник перекрыть приготовился, и мой заодно, а я сидела и даже не понимала, каким образом он это делает. — Сейчас!

Рывок! Куда сильнее и неожиданнее, он заставил даже Эльмара дернуться, но ведьмолов упрямо на месте усидел и меня от падения уберег.

Да еще и, воюя с источником, которому магию поглощать понравилось, магию нашу отдавать перестал, потоки перекрыв.

Дальше я свой уже сама внутрь загоняла, неприятно осознавая, что за время сидения у меня и ноги от неудобной позы затекли, и напряженные мышцы гудели и дрожали.

— Ты как? — У Эльмара голос уставшим был, но, открыв глаза и голову к магу повернув, я поняла, что в целом он выглядел очень даже хорошо.

Не бледный от истощения, почти не дрожит, только руки немного подрагивают, и не валяется в конвульсиях — хороший знак!

— Все хорошо, — я даже улыбнуться смогла.

Потянувшись, снова источника коснулась и с удивлением обнаружила, что магия не стремительно, но все же куда быстрее нормального восстанавливается.

Мы с Эльмаром все еще за руки держались, так что… так что я сделала то, чего даже во время создания источника делать не стала: потянулась, прикоснулась к некромантскому источнику и поняла то, что так старательно скрывал Лагардер — он был выжат!

Его еще бой с королем вымотал, а тут и этот проклятый источник… так вот сил в Эльмаре сейчас было куда меньше, чем во мне, и восстанавливались они раз в пять медленнее, чем у меня!

— Малика? — Рыжий свел брови у переносицы, хмуро на меня глядя.

Конечно же, он почувствовал вмешательство в свой источник, хотя это по сути даже вмешательством не было.

— У тебя совсем не осталось магии. — Так противно, но я почему-то себя в этом винила.

Мой источник в моем замке и для моих же ведьм, а страдает Эльмар. И из-за короля он тоже из-за меня, и… В общем, я ему как минимум дважды должна была, так что…

Так что я плюнула на благоразумие, невольно удивившись его наличию у меня, потомственной черной ведьмы, и сделал еще одну глупость, очередную уже за этот день.

Пользуясь тем, что руки наши все еще были вместе, а Эльмар из-за большой магической потери соображал немного медленнее, я, продолжая касаться его источника, потянулась к своему.

И всю магию, все, что у меня у самой было, единым махом некроманту передала.

Черной и клубящейся она была ровно до того момента, как источника Эльмара коснулась, а потом стремительно перекрасилась в зеленый.

Я пошатнулась. Мир вокруг почему-то поплыл и начал стремительно темнеть.

Слишком стремительно!

— Тьма, Малика! — Заругался Эльмар и к себе на колени меня рывком пересадил. — Что ты делаешь?!

Не отвечая на очевидные вещи, я привалилась виском к его груди, очень отчетливо услышала почему-то учащающийся громкий стук сердца и с трудом прошептала:

— Сейчас, немножко посижу и силы восстановятся…

Не получилось. Нет, силы, может, восстанавливаться и начали, но посидеть и за этим делом понаблюдать не получилось, потому как мир окончательно подвел меня и уплыл куда-то в неизвестном направлении.

Осталась только тьма.

— Малика! — Кто-то настойчиво требовал моего внимания.

Вынырнув на мгновение из бесконечной тьмы, я начала стремительно проваливаться обратно.

— Малика! — Голос прозвучал громче, отчетливее, словно ближе.

А еще почему-то злее. И вот что-то я не очень хочу встречаться с тем, кто так зло меня звал.

— Да очнись ты уже, ведьма! — Откровенно психанули где-то там.

А я с удивлением поняла, что голос принадлежит Эльмару, причем спокойным некромант совершенно не был.

— Эльмар, да спит она. — А вот это уже АркЯс. Морок обеспокоенным не был, но виноватые нотки в голосе проскальзывали. — Ты источник ее посмотри, он же восстанавливается прямо на глазах.

Некромант словам морока не поверил и действительно к моему источнику потянулся, чтобы его восстановление проверить.

Я невольно до его темно-зеленого тоже прикоснулась.

С легким раздражением поняла, что влитой мной магии ему даже на четверть не хватило, да и то, что влила, этот уже куда-то потратить успел почти все…

Надо бы как-нибудь булочек, силы восстанавливающих, напечь. С сахаром, как бабушка делала.

Но на это время нужно, у меня же его не было, зато был практически пустой маг и мой быстро восстанавливающийся резерв… Я все же очень глупая.

И, хорошо свою глупость осознавая, черная ведьма взяла и второй раз подряд свою магию в некроманта влила.

Падение в темноту в этот раз вышло куда стремительнее!

* * *

— Ну и дура же ты.

Не знаю, сколько времени прошло, но чувствовала я себя уже значительно лучше. Да и голос, из тьмы вырвавший, уже не казался таким напряженным, он был просто усталым и немного недовольным.

Нет, недовольства-то у Эльмара было много, я в этом уверена, но он, видимо, уже просто устал его проявлять.

— Не соглашусь, — пересохшие губы двигались с трудом.