вопроса «о монете». До того времени в шведской Финляндии из бумажных денег были в обращении, по объяснению Спренгтпортена, только банко-специи и риксдалеры. Естественно, что незнакомые в стране бумажные рубли не могли рассчитывать на полное доверие и должны были, при обыкновенных условиях, терять на курсе. Спренгтпортен признавал значительные от того потери для интересов Империи вообще и для армии в частности, и предлагал немедленно же учредить, на средства казны, банковые конторы с достаточными средствами в Гельсингфорсе и в Або, дабы приличными операциями пустить в оборот наши ассигнации и мало помалу изъять из обращения шведские бумажки. Хотя Спренгтпортен не излагал подробнее своих по этому вопросу мыслей, и надо думать имел о нем не довольно определенное понятие, тем не менее нельзя не признать что мысль сама по себе была верна и, быв полезна местному населению, имела существенное значение и для русского правительства в его видах.

Наконец Спренгтпортен не мог обойти молчанием дела крайне ему близкого по его дворянско-финским сословным отношениям. «Мне остается сказать, — писал он, — относительно меры примененной к пленным офицерам, водворенным во внутренних губерниях России. Правда, с некоторыми из них, отказавшимися принести верноподданническую присягу, следовало поступить с такою строгостью. Однако между этими военными находится лучшая часть общества, в большинстве землевладельцы; отсутствие их огорчает семейства и производит очень заметное неудовольствие(!). Полагаю, что надо отменить эту меру, производящую дурное политическое влияние. Возвращение этих военных в их дома, откуда они и вышлите против воли, в силу долга чести которого нельзя поставить им в преступление, — это возвращение, говорю я, повлияет чувствительным образом на умы и произведет самый счастливый эффект особенно в такую минуту, когда приступлено будет к созыву народного собрания. Оно даст вместе с тем благоприятный повод объявить эту милость, не нарушая установленного принципа. Война еще не была кончена, а Спренгтпортен домогался «для эффекта» освобождения из плена даже таких офицеров, которые не хотели присягнуть новому Государю, т. е. упорствовали в преданности Швеции и были открытыми врагами России!

Странно было бы, если бы получая назначение, Спренгтпортен не позаботился о своем личном положении. Поэтому он заключил свой мемуар такими словами:

«Не вхожу здесь ни в какие подробности, лично меня касающиеся, также как моего штата и моих обязанностей, отдавая себя в этом случае инструкциям и великодушию В. И. В-ва. Вам не безызвестно, что для представительства с успехом и достоинством на столь высоком посте нужны средства превышающие мое состояние. Впрочем, он обусловил ожидаемые от Государя щедроты одним пунктом: «я желаю только сохранить за собою свободу в выборе людей, которые должны помогать мне в исполнении Ваших повелений», и это для того — «дабы в возможной скорости представить Вам, Государь, народ покорный и спокойный, достойный великодушных о нем и о его счастье попечений Вашего любящего сердца».

Вот содержание мемуара-программы. В итоге она представлялась очень немногосложною. Крайнее порицание существующего положения; учреждение как-бы местного, а в существе высшего правительственного органа, без тени даже присутствия русского элемента в его составе; учреждение банковых контор на русские средства; некоторые условия продовольствия и русских войск к выгоде местного населения, и льготы пленным финским офицерам. Этим исчерпывался весь проект административной организации завоеванного края.

Когда именно подал или передал Спренгтпортен Государю этот мемуар свой — неизвестно, но без сомнения уже по возвращении его из Эрфурта, т. е. в последних числах октября или в первых ноября: в мемуаре упоминается о присутствующей уже в Петербурге депутации. Получив одобрение своих основных мыслей, Спренгтпортен успел представить и более подробный план управления; даже этот план в свою очередь успел быть рассмотрен в особом комитете и утвержден Александром уже 19 ноября. На всю работу потребовалось следовательно две — три недели.

В связи с такою быстротой хода дела и с содержанием первоначального мемуара, естественно что. и более подробный «план» его оказывается в сущности весьма поверхностным произведением. Plan pour un gouvernement provisoire en Finlande» состоял из 17-ти параграфов, из коих 8 были посвящены собственно «управлению», а 9 — генерал-губернатору. Содержание их следующее:

Правительственный Комитет состоит из 12-ти членов финляндцев; ему принадлежит общая администрация края.

Комитет делится на 4 департамента или отделения:

военный — ведает прежнее военное устройство и полицию,

внутренних дел, юстиции — окончательная инстанция для высших судов абоского и вазаского (гофгерихтов);

финансов и торговли.

Каждое отделение состоит из 3 членов, секретарей и пр.

Члены избираются на половину из дворянства и из прочих сословий.

Назначение на 3 года; в случае продолжения войны — новое избрание или утверждение прежних членов, но не более трех раз.

Недостойный член исключается из комитета по докладу Государю и замещается до следующего выбора генерал-губернатором.

«Дела будут производиться, за невозможностью поступить иначе, на ныне господствующем в крае языке; но когда попечениями правительства будут учреждены школы русского языка, этот язык в качестве главного будет введен вообще в делопроизводство вместе с финским, как языком народным». — Текстуально.

О назначении в комитет председателя по избранию Государя.

Генерал-губернатор назначается Е. И. В-вом. Он есть начальник Правительственного Комитета, в коем он, когда признает нужным, и председательствует.

«Представляя собою власть государя, он (генерал-губернатор) один ответствен за добрый порядок и справедливость; он наблюдает за ними и поддерживает средствами ему вверенными, в чем и дает отчет Императору и Его министрам».

Все чиновники края состоят в его распоряжении; на должности губернаторов он представляет к утверждению Его Величества способнейших.

В отсутствие генерал-губернатора текущие дела поручаются председателю Комитета.

При генерал-губернаторе состоят три секретаря для корреспонденции на трех употребительных языках (шведском, финском, русском).

Три старших офицера в качестве адъютантов.

По реорганизации финляндской армии она в качестве милиции будет состоять под особым начальством генерал-губернатора.

Местопребывание генерал-губернатора, на время войны — там где обстоятельства потребуют, а по установлении затем более прочного порядка — по указанию Его Величества,

и § 17. Генерал-губернатору предоставляется подносить на утверждение Государя необходимые дополнения, дабы дать Комитету более устойчивую и полезную организацию (pour donner à ce Comité la constitution stable et utile qui doit répondre à Ses intentions).

Из этого изложения плана легко видеть, что отзыв Маннергейма о желании Спренгтпортена устроить себе в Финляндии пашалык не был далек от истины. Он сосредоточивал в себе абсолютную власть. Члены высшего комитета, хотя и избираемые из финляндцев, ставились в полную от него, генерал-губернатора, зависимость: они могли быть удалены по представлению его, Спренгтпортена, и замещались уже без всякого даже контроля по его же усмотрению. Все служащие были в полной от него зависимости. Он получал