– Я полагаю, тут всего понемножку было, – отозвалась Тай, очаровательно улыбаясь.

– А я бы предположил, – вставил Ривен, – что сегодня вполне может выглянуть солнце. Ставлю пять сребреников, что послезавтра мы выберемся отсюда, – он весело посмотрел на своего Сира. – Если, конечно, Синта не затронула и более важные части твоего тела.

Арезандер сел, оставшись совершенно невозмутимым.

– Ставлю пять сребреников, что я отправлю тебя расчищать снег, если не перестанешь ставить на более важные части моего тела.

– Стоп-стоп, Арез! Вот тут я бы хотел кое-что прояснить, – рассмеялся Ривен. – Ставлю-то я не на тебя. А на нее.

Когда он, принюхиваясь, повернулся в мою сторону, я возблагодарила всех богов за то, что никогда моментально не краснела. Я прекрасно осознавала, что все мое тело просто пылает, с того самого момента, как Арезандер вышел из комнаты. К тому же ко мне крепко прилип его запах, после того как мы провели ночь в одной кровати. Тут даже вода и мыло не помогли. Тем не менее после потухшей ярости, преодоленного стыда и основательных размышлений надо мной брал верх трезвый и холодный гнев на то, как Арезандер со мной обходился с самого начала.

– Лучше воздержитесь от ставок. А то можете проиграть, – заметила я ледяным тоном и села за стол. – Учитывая все, что я только что узнала, пожалуй, в интересах вашего Сира держать важные части его тела на значительном расстоянии от меня, если он не хочет, чтобы я и им нанесла урон.

– Хо-хо, – Ривен покосился на Арезандера с неким злорадством, но при этом лицо его также было искажено от мнимой боли, на что Сир только грустно пожал плечами. «Понимаешь теперь, через что мне приходится проходить», – как бы говорил весь его вид.

В этот же момент Заха громко расхохоталась и прямо заявила:

– Если девочке это удалось, отныне я возьму ее под свою личную защиту!

Такая непринужденность вакаров в общении друг с другом меня удивила. Несмотря на ясную иерархию, они казались скорее добрыми приятелями, чем лидером и подчиненными. Но гораздо удивительнее был тот факт, что я уже не чувствовала себя в их обществе так неловко, как это было позавчера.

Макиз откашлялся, точно хотел напомнить остальным о серьезности положения. Затем повернулся к сиру и начал докладывать:

– Ночь прошла относительно спокойно. Браконьеры что-то повздорили между собой, но седовласый тип быстро все уладил. Здоровяка из Собирателей света, Рукаша, мы развязали, чтобы он мог поесть. Сейчас он пока ведет себя прилично, хотя довольно напряжен. Люди становятся все более раздражительными, поскольку заточение давит на нервы, а в маленьком помещении большой компании тесновато. А вот наше требование собраться здесь после завтрака многие так и не выполнили.

Арезандер молча кивнул и потянулся за хлебной корзинкой, чтобы передать ее мне. Я покачала головой, но на этот раз связано это было не с тем, кто решил мне это предложить. Просто я с утра обычно никогда ничего не ела. Достаточно было чашечки чая, которая уже стояла передо мной.

Следующей докладывала Заха, и ее отчет был значительно короче:

– Мне пришлось отваживать певчую птичку с кручеными усами от твоей комнаты. Трижды. Он просто не желал…

Я как раз уже потягивала свой чай – и тут замерла, ощутив во рту горьковато-смолистый привкус. В этом напитке подобного обычно не бывало. Я с отвращением сплюнула чай обратно в чашку и передвинула ее Арезандеру.

– Добровольно, значит?

Это сложно было с чем-либо перепутать. Листья тинрисса. Мощнейший афродизиак. Я бы узнала его, даже будь доза многократно меньше – парням часто приходила в голову «гениальная» идея накачать меня этим средством. Но в этой чашке тинрисса хватило бы, чтобы заставить скалистого медведя спариваться с визжащей совой.

– Так что не надо мне больше о вашей самоуверенности, Сир.

Арезандер недоуменно посмотрел на меня, затем на поставленную перед ним чашку, потом поднял ее и принюхался. Глаза его медленно поменяли цвет, с синего на светящийся серебристый. Он взял свою чашку, понюхал, затем сделал то же самое с напитком Ривена. В следующий миг он схватил друга за воротник.

– Твоя затея была? – спросил он опасно тихо, чеканя каждый слог.

Ривен казался ошеломленным.

– О чем ты говоришь?

– А я о том говорю, что кто-то пытается возбудить меня и Син, добавив тинрисс нам в чай.

Так, вот сейчас я уже вообще ничего не понимала. Реакция Арезандера была слишком искренней, такое не подделать. Но и Ривен встревожился не на шутку.

– Это не я, – защищался он.

Арезандер сузил глаза.

– А кто же? Кому было бы выгодно, чтобы мы с Син слетели с катушек?

Послышался опасный рык. Удивительно, но это оказалась Тай.

– Эху крови. У Ильды в кладовке были припасы листьев тинрисса.

Макиз выругался и вскочил, но Арезандер уже обогнал его. Остальные тоже сорвались со своих мест, а Тай прихватила с собой еще и меня. Цель была понятна: кухня Ильды, в которую, как и на весь первый этаж, не проникал дневной свет. Когда мы туда влетели, я успела увидеть, что хозяйка ночлежки, перепугавшись, уронила кастрюлю с очищенной морковью. Да и как было не испугаться, когда в свете пламени печи перед ней выстроились четверо решительно настроенных вакаров с железными когтями, которые отрезали ей все пути отступления. Ильда невольно отшатнулась, а скалл начал теснить ее в самый дальний уголок кухни.

– Покажись!

Приказ Арезандера прорезал напряженную тишину как раскаленный клинок.

Тут уже и я наконец поняла, в чем дело: вакары решили, что эхо крови вселилось в Ильду.

– П-п-прошу прощения? – хозяйка прижимала к груди дрожащие руки, но Сира, похоже, это оставило совершенно равнодушным. Он вытащил свой меч и повторил свое требование, но на сей раз говорил он на Древнем языке, и голос его как будто звенел:

– М'ах аттахи, кьонна дар.

Темную комнату заполнило приглушенное гудение, и воздух вдруг стал таким плотным, что его можно было спокойно резать. Я ощутила предупреждающее покалывание, которое поднималось вдоль моего позвоночника. Знакомое чувство, которое всегда возникало перед тем, как должно было произойти нечто ужасное. Обычно в этот момент я уже спасалась бегством – и сейчас тоже именно это бы и сделала, если бы хватка Тай не была такой жесткой.

Ильда закрыла глаза и выдохнула. Она перестала дрожать. Напряжение медленно покидало ее тело. Вот она выпрямила спину и… скривила губы в самой жуткой улыбке, которую я когда-либо видела. Когда же она снова открыла глаза, то уставилась на нас двумя черными дырами, в которых терялся любой отблеск света.

– Здравссссствуй, малышшшш сссссир.

От этого скрипучего голоса, который будто на ходу учился произносить слова, у меня кровь в жилах застыла. В лесах я повидала уже очень много мрачных и опасных созданий, но