О чем это она?

— Я всегда хотела попасть сюда, — пожала плечами Эдда.

Госпожа Энни устало откинулась на подушки.

— Там, где я живу, люди только и знают, что улыбаться. Они очень добрые и все время улыбаются, но никогда не высказывают своего мнения, не делают ничего нового, никуда не стремятся. Это невероятно скучно!

— Проклятие. Будь он твоим, все дырки, которые проделал Коллаби между мирами, исчезли бы в тот миг, когда ты здесь появилась. Тот мир исчез бы целиком. Ты все-таки думаешь, что он не твой?

— Я не понимаю, что означает «райский мир» и как он может быть чьим-то. Вы хотите сказать, что я жила в мире, который был… выдуман кем-то? О котором кто-то мечтал?

— Ну, вроде того.

— Но… — Эдда обхватила голову руками, чтобы удержать мысль, грозившую лопнуть, будто мыльный пузырь. — Тогда почему я настоящая? Не придуманная? Почему я не растаяла в воздухе, когда покинула мир грез?

Госпожа Энни беспомощно развела сухими лапками.

— Ох, детка. Я уж и не знаю, настоящая ты или нет. Подумать только: сидишь рядом со мной и так складно рассуждаешь!

— Пожалуй, стоит разыскать ту даму, что запретила вам делать… то, что вы сделали. Может быть, она объяснит, что произошло.

— Объяснит, будь покойна. Уж и влетит мне от нее! — Энни поглядела на простыни, словно раздумывала, не лучше ли спрятаться под ними.

— Как ее звали?

— Кажется, мисс Пранс. — Старуха закусила губу. — Это было так давно… Я ужасно злилась на нее за то, что она лишила меня возможности зарабатывать на жизнь легким и интересным ремеслом, поэтому звала ее мисс Крякс. На самом деле она носила фамилию Прансис, да, точно, Прансис.

— И вы встретили ее в Хай-Оукс-Кросс?

— Да, только пришла она из самого Рокерли, по какому-то страшно важному делу. Я была для нее назойливой мухой, коровьей лепешкой, в которую она случайно наступила, или камушком, который нужно вытряхнуть из башмака. Вытряхнула и потопала себе дальше, оставив меня на обочине. Спасибочки, мисс Крякс. Мне только и осталось, что глядеть, как она шагает в этой своей нарядной шляпке — точно диковинная птаха слетела ей на голову да так и застыла. В те времена такая шляпка была мне не по карману, зато потом, благодаря Коллаби, я могла позволить себе любую — и с птицами, и с шелковыми розами, и с мехом, да хоть с сапогом на макушке! И никто не осмелился бы хихикнуть у меня за спиной, выйди я в ней на рынок — такой богачкой я стала…

Госпожа Энни умолкла и подняла глаза: гостья продолжала внимательно смотреть на нее. Дымка воспоминаний, старая обида и желчь тотчас исчезли из взгляда старухи.

— Открой-ка шторы, моя хорошая. Говоришь, тебя звать Эддой? Открывай, открывай, Эдда, а то я тебя почти не вижу.

Она проследила взглядом за девушкой, пока та выполнила просьбу и вернулась на свое место у кровати.

— Стало быть, тебя приютили Рамстронги? Тебе повезло.

— Да, они очень добры ко мне.

— Жена Давита говорила тебе, что ее муж тоже был в том месте, откуда ты пришла?

— Да, провел у нас несколько месяцев, когда я была маленькой. Только он попал к нам в День Медведя, поэтому в медведя и превратился.

— А Дота сожрал другой медведь?

— Да, Тизел Вурледж.

— Ах ты боже мой, туда-сюда, туда-сюда. Плохо все это. — Госпожа Энни пожевала губами, а потом вдруг резко откинула покрывало и спустила ноги на пол.

— Идем, — сказала она. — Неси мне халат и туфли, черт их дери. Поглядим, разорилась я или нет.

Старуха взяла две зажженных свечи, передала одну Эдде и повела ее через весь дом в чулан. Шаги в коридоре отдавались гулким эхом, как будто все комнаты за запертыми дверями были пусты. Только кухня была обставлена как положено, хотя тусклый налет на сковородках и котлах говорил о том, что ими давно не пользовались.

В чулане стояли три сундука, больших и крепких, как гробы. Поставив свечу на крышку одного из них, госпожа Энни достала с шеи ключ на толстой цепочке и отперла второй сундук.

— Помоги-ка мне открыть его. Это железо страшно тяжелое.

Эдда поставила свечу на пол и подняла крышку. Внутри оказались сокровища, точь-в-точь как те, охраняя которые, погиб карлик: блестящие серебряные и золотые монеты, жемчужины из лягушачьей икры, драгоценные камни, прежде бывшие птичками, — одноцветные, с прожилками либо совсем пестрые.

— Ладно, — сказала госпожа Энни. — Одно мы уже знаем: это был не твой рай. Но что ты делала в чужом мире грез? Когда проникла туда?

— Я жила там с самого рождения…

Старуха присела на край сундука, достала из него гладкий кусок бирюзы и погрузилась в размышления, перебрасывая камень из одной ладони в другую.

— Ой-ой-ой, — вздохнула она. — Ну и натворила я дел.

— Мистер Дот, наверное, часто путешествовал в наш мир, если ему удалось набрать столько добра. Другие сундуки тоже полны сокровищами?

— Доверху, — угрюмо кивнула Энни. — Он меня не слушал. — Бывшая колдунья бросила бирюзу обратно в сундук. С легким звоном камушек упал в кучу. Лицо Энни неожиданно просветлело, старуха вскочила на ноги. — Я что хотела сказать… Помоги-ка мне опустить крышку, пока я пальцы себе не отбила. Так вот, я думаю предложить тебе место. Негоже, чтобы ты обременяла Рамстронгов, коли уж оказалась здесь из-за моей волшбы — хорошо, пускай из-за Коллаби, которого сподобила я. — Старуха заперла сундук на ключ, выпрямилась и взяла свечу. — Стряпать умеешь?

— Умею.

— А знаешь, как подобает держаться богатым дамам?

— Вообще-то нет, но я могу расспросить матушку Рамстронг, она много всего знает, а еще у нее есть знакомые, которые служат у этого… Хогбека и других торговцев.

— Отлично, отлично. — Старуха поднялась на пару ступенек; теперь ее глаза были на одном уровне с глазами Эдды. — Я велю той неряхе, что носит мне помои вместо еды, убираться ко всем чертям. По вечерам будешь зажигать свечи и задергивать шторы, а утром — открывать их и приносить мне на подносе травяной чай, прямо в постель, будто знатной даме, а еще готовить вкусные маленькие штучки, чтобы пробудить мой аппетит. Коллаби давно говорил, что мне по статусу положена горничная, да я все отказывалась. Теперь мы вместе будем изображать из себя аристократок: станем прогуливаться под ручку, будто леди и ее компаньонка. С меня — стол, ночлег и… немного денег. Как думаешь, сколько? Пожалуй, придется платить тебе побольше, чем той стряпухе, ведь ты будешь не только готовить.

— Я… не знаю сколько. Наверное, нужно спросить Тодду, — выдохнула Эдда.

— Угу, она в таких вещах разбирается. А сейчас пойдем выберем тебе комнату — у меня их целая пропасть, и все пустые. Надо же еще и мебель какую-то сообразить.

Эдда подняла свечу и двинулась вслед за старухой, проворно взбиравшейся вверх по лестнице.