Я пожал плечами — очевидно же — и сообщил:

— Дальше работать.

— Ну так вот тебе и ответ, — хитро ухмыльнулся Вик. — Сколько ты стоишь? На пару-тройку часиков сафари в составе боевой пятерки? И не разоришься, и удовольствие получишь.

Я было рот открыл, чтобы ответить, а потом в тихом ошеломлении захлопнул обратно. А и правда, если я не могу больше официально занимать свое место, то кто мне мешает таким экстравагантным способом попрощаться?

— Пойди к Тайвину и скажи, что под его должностью штатного гения пьедестал шатается, — засиял я, ухватил Вика за плечи от избытка чувств и хорошенько обнял. — Я бы никогда не додумался! Спасибо, Вик.

Тем же вечером моя заявка на ознакомительный сафари-тур пролетела утверждение как по маслу, оставив меня довольным слоном предвкушать поездку. Но утром накануне выхода я чувствовал себя так, будто уезжаю после прощальной вечеринки из знакомого района куда-то к черту на рога без права вернуться. Когда-то так и случилось, даже дважды, когда я категорически не смог ужиться с одноклассниками — сначала из-за цвета глаз и формы зрачков, потом из-за характера. В третьей школе, правда, мне невероятно повезло и с педагогическим составом, и с классом. А вот когда мы переезжали в первый раз, с восемнадцатого радиального кольца Московского мегалополиса и тридцать второго транспортного уровня поближе к центру и повыше, я вроде и понимал, что так будет лучше, но первые друзья у меня там все же оставались, и я устроил, помню, дикий рев и скандал. В следующий раз было гораздо проще, ну а потом я принял концепцию конечности школы. Но здесь-то я точно заканчивать работать не собирался, как и уезжать, поэтому ощущал себя раком-отшельником, у которого отняли его обжитую красивую раковинку, оставив на произвол судьбы и радость хищникам.

Я глубоко вздохнул, приземляясь: оперативники уже ждали меня на посадочной площадке возле офиса, как договаривались накануне, но пришел, к моему удивлению, весь отдел, даже те, кто должен был быть на выходном, и стажеры прибежали. Я выбрался из флаера, постаравшись с привычным оптимизмом поприветствовать ребят:

— Да начнется новый день, полный оперативных чудес и научных свершений! Что на повестке?

Берц подошел и развернул передо мной голограмму с заявками, неторопливо и обстоятельно озвучив текущий фронт работ.

— Через неделю, если ничего не изменится, экспедиция с энтомологами, они какую-то новую тварюшку нашли, хотят поближе посмотреть. Три текущих вызова под куполом, все от туристов, стажеров с дежурными направим. Что еще… Один любопытный сафари захотел.

— Угу, — кивнул я, подхватывая игру. — Кого поставишь?

— А кто приглянется, — обозначил улыбку Роман. — Кто сафари заказал, тот и свиту подбирает.

— Капризный какой. Небось отказ подпишет, — притворно покачал головой я. — Нынче туристы-аферисты не особо сознательные попадаются.

— Возможно, — кивнул Берц и развернул стандартную форму отказа от ответственности, освобождавшую подписавшего от нудной полуторачасовой лекции по безопасности, а совесть первопроходцев — от необходимости беречь жизнь, здоровье и имущество самоуверенных идиотов.

Я, разумеется, палец приложил, поставив свою биометрическую подпись, и посмотрел на оперативный отдел. Стажеры и мои первопроходцы ждали молча, но молчание — я кожей ощущал — приобрело какой-то болезненный оттенок, словно от того, кого я выберу, что-то могло зависеть. И я не смог промолчать. Внимательно посмотрел на всех и постарался как можно более убедительно и проникновенно донести свою мысль.

— На самом деле я взял бы всех. Без исключения. Но ситуация не позволяет, вы же знаете.

Чувствуя, что этого недостаточно, я повысил голос, включив в него любимые командные нотки, и ребята мгновенно подтянулись.

— Для оперативника главное — что?

— Мир, — раздался слаженный хор ответов.

— Правильно. И?

— И миру надо доверять. — Хор прозвучал чуть менее слаженно и более угрюмо, и я уточнил:

— Жизненно необходимо. А кроме мира надо точно так же доверять друг другу. И я объявляю это вторым главным принципом работы оперативного отдела Корпуса первопроходцев. Поэтому никакой подковерной возни. Я запрещаю. Принято?

Дождавшись, пока все кивнут, я продолжил:

— Пойдет вон тот вихрастый, те два молчуна и еще тот, кто сегодня с правой ноги встал.

Синхронно ухмыльнувшись, Вик, Марк с Сержем и Уилл окружили меня и принялись одевать в тяжелую экзоброню, как и положено было обращаться с несмышленышем-туристом. У Берца пикнул лист заявок, и я насторожился. На мой вопросительный взгляд Роман, пробежавшись наскоро глазами по тексту, ответил:

— На Шестой прилетел Салливан собственной персоной. Хочет, чтоб мы ему поймали гептапода для опытов и изучения поведения.

— Странно, что скорпикору не запросил. А чего сам с нами пойти не хочет? — я немного удивился: какие люди, и прямо здесь.

— Да кто его поймет, — пожал плечами Берц.

— Он насекомых боится, — раздался знакомый голос, и я обернулся. Из офиса к нам вышел Тайвин.

— Да ты что! — изумился я, поневоле заулыбавшись. Все-то он обо всем и обо всех знает, зараза очкастая. — Вот это поворот! Ладно, попробуем добыть, раз уж все равно в сафари собрались.

— Ты ничего не забыл? — Берц улыбнулся краешком рта, а я, занятый подбором