Когда они свернули в какой-то потайной переулок и отдышались, Анирет оценивающе посмотрела наверх.

– Тут лучше по крышам, – задумчиво проговорила она, гадая, порвётся ли калазирис по швам, или длины разрезов всё же хватит.

– С ума сошла, – хмыкнул Ренэф, но в его голосе сквозило восхищение.

– А что такого? Ты без доспеха, поди, не сверзишься сверху, – царевна шутливо ткнула брата в бок.

– Я-то да. А ты?

– Подсадишь? – Анирет подмигнула ему, совсем как тогда, во время их давнего детского побега в город во время такого же праздника.

– Ну…

– Негоже наследникам Ваэссира лазать по крышам, – чинно кивнула царевна, имитируя и жесты, и интонации Амахисат.

Ренэф отчего-то не рассердился и попытался скрыть улыбку, но тщетно. Не иначе сказывались праздничное настроение и щедро выпитое пиво после бессонной ночи и церемониального обмена энергиями.

– А вино в подарочном сосуде наверняка прекрасное, – пропела царевна, подтягивая калазирис так, чтобы ногам было свободнее. – И я с тобой даже поделюсь… если подсадишь.

Ренэф фыркнул и, с лёгкостью подхватив её за талию, приподнял, чтобы она могла дотянуться до ближайшего навеса. Сумка перекочевала наверх первой. Анирет подтянулась, помогая себе хвостом, и грациозно забралась следом. Путешествие в Хенму и аскетичная жизнь в ходе обучения сделали своё дело – к ней вернулась почти подростковая ловкость, хотя она и прежде не жаловалась на её недостаток.

Глянув вниз, Анирет протянула руку Ренэфу, но тот самодовольно усмехнулся и благополучно влез сам, чтобы устроиться рядом с ней. На крыше, служившей местом отдыха для хозяев дома, был раскинут навес, щедро даривший тень. Конечно, могло получиться несколько неловко при встрече, но сами хозяева сейчас, скорее всего, были где-то в городе.

– Ну что, попробуем? – улыбнулась Анирет, откупоривая сосуд.

– Дерзай.

Она пригубила вино и зажмурилась от удовольствия.

– Не знаю, какой караван тебе пришлось ограбить, но оно восхитительное, – улыбнулась царевна, передавая сосуд ему.

– Зачем ограбить? Просто припугнуть, – с деланной серьёзностью ответил Ренэф, принимая.

Первый порог неловкости они прошли незаметно. Так легко ей бывало только с Хэфером… а с Ренэфом – настолько давно, словно уже никогда. Но как-то само собой получилось, что уже скоро они непринуждённо болтали обо всём, словно все эти годы ничто не разделяло их.

– Слушай, – вдруг сказал он. – Только не перебивай, а то не скажу.

Анирет молча кивнула, зная, что к откровениям брат и вовсе не был обычно расположен, а уж тем более с ней. Спросить можно будет как-нибудь потом, притом не у Ренэфа даже, а у дядюшки. А пока – не спугнуть…

– Не хочу уезжать, не исправив. А в такой праздник говорить про всё как-то… легче, – он вздохнул, глядя куда-то далеко, на крыши домов и шумные улицы. – Хэферу-то я сказать всего не успел, но он же и так наблюдает за нами, да?

– Да, – тихо подтвердила Анирет.

– Ты хорошая. Даже слишком хорошая. Это меня неимоверно раздражало… а теперь нет. Не думаю, что какая-то фляга может сразу всё исправить, но уж как есть.

Царевна закусила губу, чтобы не рассмеяться его неловкому объяснению. Младший брат был тот ещё несносный мальчишка, но она любила его по-своему – любила, несмотря на его заносчивость и грубость. А теперь она не могла не отметить в нём перемены, и дело было не только в общих ритуалах. Даже в прошлый Разлив, когда церемонию возглавлял Хэфер, радость и открытость в Ренэфе быстро сменились желанием отстраниться от них обоих как можно скорее.

Анирет посмотрела на него. Царевич прищурился, холодно, настороженно, готовый отпустить какое-нибудь остужающее всякий порыв замечание. Девушка покачала головой и положила ладонь поверх его руки.

– Ты мне очень дорог, Ренэф. И Хэферу тоже был дорог, гордый ты наш волчонок.

Он ничего не ответил, отвёл взгляд, но царевна успела различить в нём то, чего не ожидала увидеть – благодарность. И так тяжело стало от осознания, что она нарушает его доверие, но ничего не может с этим сделать… Понимать, что после придётся окунуться в горнило его ненависти, было больно уже сейчас, хотя миг откровений был ещё так далеко.

– Куда ты уезжаешь? – тихо спросила Анирет. – Ты ведь только вернулся. И я… правда очень рада, что с тобой всё хорошо.

– Ничего мне не будет, – сухо ответил царевич, но, кажется, смутился. – А отбываю я в сепат Нэбу, по приказу отца. Ты же знаешь, что произошло. Не хочу говорить об этом сейчас.

– И не надо, – легко согласилась царевна. – Главное, что ты цел и невредим.

Вино закончилось слишком быстро. Ренэф пообещал добыть завтра ещё. В преддверии ритуалов грядущей ночи им всё же следовало отдохнуть.

Во дворец они возвращались где-то по крышам, где-то по кривым переулкам, в обход толп гуляк. Удивительно, но их никто особенно не искал – не иначе дядюшка Хатепер всё понял и отдал соответствующие распоряжения.

А когда они добрались до покоев Анирет – необычным путём, через сады, а потом через балкон, – царевна смогла вручить брату ответный подарок.

– Заказывала у одного из лучших оружейников отца, – объяснила девушка, украдкой любуясь тем, как Ренэф восхищённо разглядывает новый кинжал, взвешивает в руке. – А заговаривала сама, на своей крови. Пусть он подарит тебе удачу в бою.

Рассыпаться в благодарностях перед ней брат не привык – поблагодарил скупо, смущённо, но его взгляд сказал намного больше.

Второй кинжал был для Нэбмераи, но она знала, что сможет вручить подарок только в Обители Таэху.

* * *

Он преклонил колени перед саркофагом, безмолвно произнося слова благословений. Сами собой вспыхнули огни в светильниках, точно отражая его волю. До рези в глазах он вглядывался в крышку, сохранившую её черты: изображение было канонично, но всё-таки похоже.

Когда лёгкая ладонь легла ему на плечо, Перкау вздрогнул, потому что не слышал шагов. Как ни в чём не бывало, она села рядом, расправляя калазирис.

– Ты ведь не думал, что я восстану оттуда, – жрица лукаво улыбнулась, кивнув на саркофаг.

Перкау невольно вспомнил, как Серкат вышла к нему из песков, как напомнила о том, кем он был на самом деле, пока его тело корчилось на столе дознавателей. Почему же тогда его разум почти не сохранил это видение, когда сам жрец пробудился?.. А теперь память была яркой, как огни светильников, как её присутствие рядом.

– Мы едва не потеряли тебя… – в её голосе сквозила печаль. – И всё же ты дошёл сюда… Так и должно быть. То, что я не успела показать тебе при жизни, ты увидишь и познаешь теперь.

Серкат накрыла его ладонь рукой, переплетая свои пальцы с его.

– Я уже не знаю, кому