Тем более странно, — поделился своим сомнением Мелис. — И ваш муж не похож на археолога.

— Он в детстве обожал фильмы и книжки про Индиану Джонса, — пояснила я.

— Да, я читал… Где вы взяли взрывчатку?

— Какую? — очень утомленным тоном спросила я.

— Которой подорвали завод господина Келха.

— А зачем нам его подрывать?

— Это вы мне скажите.

— Незачем нам это делать.

— Что вы там делали?

— Ничего, просто смотрели.

— И он взорвался?

— Совершенно верно.

— Кто был с вами?

— Никого. Только мы.

— Опять ложь.

И всё-таки его детектор барахлил. Я сказала чистую правду, поскольку имела в виду, что мы — это нас двое и трое из группы особого назначения.

— Зачем вы приехали на Киоту? — наклонился ко мне Мелис так, что его аметистовые зрачки оказались возле моих глаз.

— Посмотреть. Я люблю путешествовать.

— За что вас выдворили из зоны юрисдикции Земли?

— Муж подрался с пилотом грузового космофлота. Он немного нервный.

— Я заметил, — Мелис машинально потёр скулу. — Раньше вы занимались терроризмом?

Мне очень хотелось сказать «да», но это было бы неправдой.

— Нет, — сказала я, а он снова почему-то не поверил.

— Сколько вам заплатили за эту работу? — спросил он. — Те три тысячи, что лежат на вашем счёте по кредитной карте? Или это — на расходы, а полный расчёт потом?

— Нам никто никакую работу не поручал и естественно за неё не платил.

— Это сделали вы, и вы расскажете мне, как вы это сделали, — твёрдо произнёс он, и его глаза холодно блеснули. Мне стало очень жаль нашего бедного Джерри. — Я даю вам последний шанс. У меня нет времени вас уговаривать. Если вы не скажете сейчас, то отправитесь для начала в сектор регистрации. Вы знаете, что вас там ждёт? Судя по вашей реакции, детектор в порядке и вы уже об этом наслышаны.

Это точно. В своё время Фарги поведал мне о здешних порядках, и я дала себе слово, что никогда не стану нарушать законов Луарвига.

— А потом, — продолжил он весьма угрожающим тоном, — ты отправишься для промывки мозгов в общую камеру. И, наконец, ночью, когда я закончу с более неотложными делами, мы встретимся снова, но уже не здесь, а в куда более оборудованном помещении. И ты запоешь как соловей.

— А ты вообще, знаешь, кто такой соловей? — неожиданно даже для себя выпалила я довольно агрессивным тоном.

Наконец-то он смутился, то ли пытаясь вспомнить, кто же это такой, то ли усомнившись в том, что я нормальная. Какое-то время он не знал, что сказать, и решил немного подержать паузу. У нас обоих появилась возможность перевести дух.

— Не упускай свой шанс, — наконец выдал он.

Я из последних сил удерживалась от ответных угроз и откровенного признания, что в их тюрьме ещё не придумали ничего, что могло бы заставить меня сделать то, чего я не хочу делать. И говорить то, что не хочу говорить.

— На одно единственное мгновение представьте себе, инспектор, что мы здесь действительно ни при чём, — очень спокойно и очень вежливо произнесла я. — И что после такой ошибки формальными извинениями дело не закончится. Представили? А теперь, зовите охрану и отправляйте меня в сектор регистрации, в камеру и дальше по потоку. Но пообещайте мне, что через три дня я смогу просто посмотреть вам в глаза, потому что не найти настоящего террориста за три дня может только идиот. Впрочем, такая мелочь не должна вас пугать, если у вас нет такого устарелого и запредельного чувства как совесть.

Я резко поднялась, глядя ему в глаза, и сунула руки в карманы. Эта речь придала мне уверенности, а он, похоже, заколебался. Я всегда умела говорить убедительно. Задумчиво глядя на меня, он произнёс:

— Я отпущу вас обоих, если вы мне честно скажете, что вы делали на заводе. И не надо говорить, что вы хотели посмотреть на место гибели сотни человек. Теперь, после такого демарша, это будет выглядеть слишком откровенной ложью.

— У меня нет причины вам верить, инспектор, — ответила я, только теперь сообразив, что своим заявлением о готовности пройти ради истины все круги ада, я разрушила образ, который создавала вначале. Вечно это мое позёрство боком выходит! Но теперь уж ничего не поделаешь. — Вы нас не отпустите. Потому что вам нужны террористы, а залётные земляне, да еще из Диаспоры — это то, что нужно. Я не собираюсь удовлетворять ваше любопытство и посвящать вас в свои дела. Может, у нас было назначено там свидание, а, может, мы просто искали уединения, чтоб заняться любовью. С вас довольно и того, что мы не взрывали ваш триклятый завод. Если вам охота тратить впустую время и наживать неприятности, продолжайте и дальше. Но я вам сказала всё.

— Что вы делали этим утром в квартале Голубой Птицы? — неожиданно спросил Мелис.

— Встречались с другом, — ответила я, снова садясь на пол и обнимая колени руками.

— Как его имя?

— Вы думаете, что я хочу, чтоб у моего друга были неприятности?

— Значит, Грандер — это ваш друг, а не вашего мужа?

— Он — друг семьи.

— Это он предложил вам купить «Морское дно»?

— Это он вам сказал?

— Некто мистер Криги. Знаете такого?

— Да. Мы подумывали о том, чтоб купить ночной клуб, а тут подвернулось это «Морское дно». Но его прежнего владельца убил мертвяк. Вот мы и обратились к этому Криги с просьбой проверить помещение. Но он отказался.

— Почему?

— Не стал объяснять. Сказал, что его это не интересует

— Вы видели, как мертвяк убил Кларка, не так ли?

Судя по всему, и этим убийством занимался Мелис, а там было до черта свидетелей. Врать нужно там, где это может пройти, а здесь…

— Нет, мы не видели. Было темно и много народу. Просто был зомбированный труп ригорца, который на всех кидался, и был труп старика.

— То есть, возможно, что старика убил и не он.

— Мы говорим о взрыве завода или об убийстве старика?

— Я ищу связь.

— Найдёте, не затруднитесь поделиться. Я думаю, что Кларка убил кадавр, но я не видела и, вообще,