Вокруг гремели шагоходы-погрузчики, по рельсам двигались электроплатформы, гружённые контейнерами, а над головой проносились крюки мостовых кранов или транспортировочные магниты, — работа в порту Белами-Ки не прекращалась ни на минуту. Если кто-то в данный момент мечтает о перерыве, то он вот-вот настанет.

Рауль сверился с ручным хроно, — до начала операции оставалась пара минут.

— К бою, — проскрежетал Рауль.

В горле пересохло.

Рауль обернулся и посмотрел на тонкие струйки войска, текущие меж оживлённых трасс. Абордажники не обращали внимания на ругань водителей и всё ближе подбирались к причалу, к которому и пристыковался "Стервятник" Пиу Де Бальбоа.

Пусть Рауль говорил негромко, но вокс-передатчик исправно передал команду всем солдатам и офицерам. Раздались щелчки заряженного оружия, Рауль и сам сбросил автоматическое ружьё с плеча, снял с предохранителя, перевёл на режим серийного огня.

Рауль вытянул за цепочку из-под брони образ Бога-Императора, прикоснулся к деревяшке губами, глубоко вдохнул и выдохнул.

В нескольких десятках метрах впереди раздался визг шин.

"Таурос" охраны резко притормозил, а потом развернулся, оставив чёрный след шин на металлической платформе. Одновременно с этим бронированные врата причала начали сходиться, перекрывая путь к "Стервятнику". Вряд ли кто-то догадался о намерениях капитана Эвери, просто власть Белами-Ки защищала всех клиентов от всех возможных неприятностей.

Стрелок в башне "Тауроса" направил спаренную пушку на строй абордажников, водитель выскочил и принял лазерное ружьё от одного из патрульных, в то время как другой выкрикнул:

— Что за дела, ребята?! Ёбнулись что ли совсем?!

Рауль не ответил. Ответил ракетомётчик из взвода старшины Тотти. Реактивный снаряд едва не врезался в "Часового" с грузом арматуры, но поразил "Таурос" прямо в капот. Взрыв разбросал повсюду и обломки автомобиля, и окровавленные ошмётки людей. К Раулю подкатилось объятое пламенем колесо, закружилось и, наконец, упало, испуская вонь и столб дыма.

Вот и всё. Первая кровь. Рубикон пройден, и отступать уже некуда.

— Перекрыть движение! — приказал Рауль. — Закрепить на вратах мелта-бомбу! Подогнать сервиторов!

Рауль уже опаздывал от графика на минуту, а врата затягивали операцию ещё в лучшем случае на пять.

Преграда на пути не меньше метра в толщину. В иное время она берегла космическую станцию от разгерметизации, но вот остановить одних людей от убийства других была не в силах.

Пара абордажников примагнитила к вратам дисковую бомбу. Когда они отошли на безопасное расстояние, Рауль зажмурился и отдал команду:

— Бойся!

Даже за пару десятков метров Рауль почувствовал жар взрыва. Во вратах образовался проход, через который внутрь могла пройти пара бойцов. Оплавленные края прохода покраснели, во все стороны от эпицентра взрыва разбежались ручейки расплавленного металла.

— Запускайте сервиторов! — приказал Рауль.

Первыми в пролом отправились расходные материалы, — бывшие люди, превращённые в боевые машины. Одни на своих двоих, другим ноги заменили гусеничными движителями. Первые несли оружие в руках, у вторых оружие было вместо рук.

Загремело сражение, и Рауль поморщился от того, что приходится поддерживать вокс-связь, иначе бы он давно заткнул уши.

Вышел из строя один сервитор, другой. Рауль встряхнулся, бросил взгляд на побледневшие лица соратников и прикрикнул:

— В атаку!

Каску тут же по касательной задела пуля, алый лазерный луч впился в грудь и оставил небольшое оплавленное отверстие на кирасе. Всё внутри Рауля сжалось, руки и ноги похолодели.

Он проскрежетал зубами и прокричал нечто нечленораздельное, чтобы прогнать вредные чувства.

Враги уже успели вывести из строя почти половину боевых сервиторов. Другое дело, что изрешечённые, истекающие кровью и машинным маслом истуканы стали неплохим укрытием, когда рядом нет ни окопа, ни барьера.

Рауль припал на колено около человека-танка, лишившегося головы и обожжённого до неузнаваемости плазмой. Плохо, что у врагов такое оружие было под рукой. Хорошо, что Рауль быстро нашёл, где этот враг находится.

Пара очередей, поправка, и плазмомётчик свалился с крыши контрольно-пропускного пункта.

Подразделения абордажников уже прорывались вперёд, подавляя сопротивление, а вот Рауль, пригибаясь, побежал подобрать дорогой трофей. Плазменные ружья попадались очень редко, без необходимых запасных частей и ухода работали не так уж и долго.

Плазмомётчик, этот ублюдок Хокберга в цветастых шмотках, был ещё жив. Первое, что сделал Рауль, — пинком выбил оружие из рук. Наёмник хотел что-то сказать, но захаркал кровью, да и слушать его было некогда, — пуля в лицо, и дело с концом.

А вообще-то стоило послушать, потому что ублюдок Хокберга собирался предупредить своего убийцу о ловком трюке, — он отомкнул трубку охладителя от плазменного ружья. Сверхнагретая материя преодолела магнитное поле, расплавила кожух, превратила и наёмника, и Рауля в пар. Даже пепла не осталось.

И пусть один командир абордажной группы погиб, но его место тут же занял другой.

Даже если вся первая волна сгинет во время штурма, то Генрих Эвери договорился ещё с парой капитанов о поддержке. Времена наступили тяжёлые, и терять команду из-за щедрого конкурента никто не хотел.

4

На странном наречии Пиу Де Бальбоа "cara a cara" означало что-то вроде "с глазу на глаз", поэтому я не был свидетелем совета капитанов. Однако позже узнал детали из первых рук, да и на отсутствие фантазии я никогда не жаловался.

Итак…

Георг принял Пиу у себя в кабинете. И само помещение, и гость заметно преобразились с тех пор, как я их описывал в последний раз.

До пожара в конце 99-го кабинет Георга можно было сравнить с музеем. Всё-таки страсть капитана к собирательству граничит с одержимостью, если не говорить о болезни. Оружие, награды, чучела, карты, медные бюсты и картины — это ещё полбеды. Талисманы чужаков и вещи еретиков куда хуже. Это не грязное нижнее бельё горячей поклонницы — встречалось в коллекции и такое — за подобные штуки можно было и расстаться с жизнью, если увидит какой-нибудь фанатичный слуга Трона или ортодоксальный представитель церкви Бога-Императора. Однако Георга это не останавливало. Он очень трепетно относился к памятным вещам, словно боялся забыть об интересном эпизоде из своей долгой, богатой на события жизни.

Всё это осталось в прошлом. Что-то Георг наверняка забудет, потому что в конце 99-го Георг лишился не только руки, но и своих дорогих сувениров. Этот эпизод из жизни капитана очень-очень тёмный, поэтому я и поменял его на честную схватку с вождём орков. Не поймите превратно, — схватка на самом деле была, но произошла раньше и закончилась для Георга куда как