Отойдя от блока на несколько шагов, Варламова остановилась. Нет, дело не в муках совести. Дело в самом сексе. При всем неистовстве он носил какой-то мрачноватый оттенок. Словно тень умершей женщины нависла над ними…

Мария передернула плечами. К черту! Ей тридцать четыре года, и последние пять лет она не жила, а существовала. Забыла о том, что была когда-то женщиной. И вот нашелся человек, который напомнил ей об этом. И хорошо. И отлично. Пусть будет что будет, но она ни о чем не жалеет! К черту монашеские стрижки, к черту темную одежду! Хромая нога — всего лишь хромая нога, которая не делает ее бесполым существом!

Мария сунула руку в сумочку, намереваясь достать сигареты, но пальцы ее наткнулись на конверт. Варламова достала конверт и в некоторой рассеянности уставилась на него. Черт, она так и не уничтожила фотографии, хотя дала Реброву слово… Возможно, стоит это сделать сейчас.

Мария вспомнила, что на площадке для курения есть железная урна. Сжав в руке конверт, она направилась туда.

Вот и урна. Мария, торопясь побыстрее избавиться от фотографий, достала их из конверта и уже потянулась в сумочку за зажигалкой, но вдруг остановилась. Затем быстро просмотрела снимки и слегка побледнела — двух не хватало.

В памяти всплыла вчерашняя сцена: майор Самарин сидит за столом и держит в руках конверт.

Веки Марии дрогнули.

— Мерзавец, — процедила она сквозь зубы.

Но нужно было действовать. Мария быстро достала зажигалку и выщелкнула огонь. Язычок пламени лизнул край снимков. Мария подождала, пока пламя охватит их, и швырнула пылающую пачку в урну.

Глядя на огонь, Мария вдруг вспомнила, что обещала вернуть ноутбук Антипу сегодня до полудня.

Пришлось снова возвращаться в комнату. Запихивая ноутбук в пластиковый пакет, Мария стала припоминать кадры записи жертвоприношения. Мысль, внезапно пришедшая в голову, заставила ее на секунду замереть.

Боже! Все ведь так просто, почти очевидно! И как она не догадалась раньше?

Мария почувствовала волнение, и чтобы унять его, протянула руку к столу, взяла бутылку шато-руж, плеснула немного вина в пластиковый бокал и залпом выпила.

5

Антип отнял заспанное лицо от подушки. Завидев Марию, парень поспешно поднялся и быстро натянул джинсы. Затем принял у нее из рук лэптоп и бухнул его на стол.

— Не ожидал увидеть вас так рано, — пробормотал Антип.

— Я стучала, но никто не отзывался.

— Не думал, что это вы. Здрасте!

— Здравствуй!

Мария поискала взглядом, куда бы сесть. Антип сгреб со стула свитер и помог ей опуститься на стул.

— А ты что, гостям по утрам не открываешь? — осведомилась Мария.

— Сегодня воскресенье, — проговорил парень сиплым со сна голосом, — и в такую рань по общаге бродят только те, кому нечем опохмелиться.

— Ясно. — Мария наморщила нос и посмотрела по сторонам. — А чем здесь так воняет?

— Ночью какой-то идиот запихал мне в почтовый ящик сухую тарань.

— Тарань?

Антип кивнул:

— Угу. Это такая рыба. А изо рта у нее торчала записка.

— Что за записка?

Он взял с полки засаленный обрывок бумаги и швырнул на стол:

— Вот!

Мария брезгливо развернула листок и прочла:

УГОМОНИСЬ, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ СТАТЬ ПОСЛЕДНЕЙ РЫБКОЙ В ВОДОЕМЕ.

— Ну, и что все это значит? — спросила Мария.

Антип сел на диван и усмехнулся.

— Все на факультете знают, что вы расспрашиваете про Сабурова. Думаю, тот, кто прислал мне дохлую рыбу, считает, что мы с вами заодно.

Мария закурила сигарету и задумчиво проговорила:

— Ситуация накаляется.

— Вы про дохлую рыбу? — Антип пожал худыми плечами. — Просто чья-то, дерьмовая шутка.

— Может быть. А может быть, и нет. Слушай, я тут кое о чем подумала… По поводу жертвоприношения, которое снял Сабуров.

— Или Настя, — поправил Антип.

Мария нехотя кивнула и продолжила:

— Те ненормальные жгут лампады под «витрувианским человеком». Распинают бомжа и причащаются — ну, или принимают крещение — его кровью. Тебе не кажется, что действо похоже на вызов?

— Вызов?

Мария кивнула:

— Да. Вызов Богу. Предположим, они обожествили человека. Или — Идею Человека…

— А потом принесли в жертву этой идее самого человека? — с сомнением спросил Антип. И покачал головой: — Вряд ли. Тут же явное противоречие.

— Бомж не просто человек, — возразила Варламова. — Он — увечный человек. Человек, позорящий род людской и извративший саму идею человека.

Черная бровь Антипа слегка приподнялась.

— Значит, они убили его за то, что он такой мерзкий?

— Возможно. А заодно и принесли жертву своему новому богу — Совершенному Человеку. Ведь пропорции «витрувианского человека» считаются совершенными. «Безликие» отказались от Идеи Бога в пользу Идеи Человека. — Варламова выдохнула дым и посмотрела на кончик тлеющей сигареты. — Боже, в какие дебри меня завели мои рассуждения… — со вздохом сказала она. — Похоже, я слишком сильно увлеклась.

— Да нет, не увлеклись. — Антип подавил зевок. — Я тут попробовал навести кое-какие справки… Поспрашивал ребят, прислушался к тому, что болтают в баре и в тусе…

Мария прищурила серые глаза.

— Ты что-то узнал?

— В ГЗ ходят слухи о тайной организации. Я и раньше что-то такое слышал, но не вдавался в подробности.

Варламова насторожилась.

— Что за организация?

— Ну… не знаю даже как сказать… Что-то вроде общества молодых гениев. Идея там довольно банальная. Члены этой организации… — я не утверждаю, что она действительно существует, — считают себя лучшими образцами человеческой породы. Чем-то вроде последней надежды человечества. В общем, дарвинизм в действии.

Мария задумчиво нахмурилась.

— А что, звучит правдоподобно. Где еще основывать такую организацию, как не в лучшем университете страны? Все студенты МГУ прошли эволюционный отбор еще на стадии вступительных экзаменов. В интеллектуальном плане они действительно лучшие образчики «человеческой породы».

— Тут есть одно «но», — возразил Антип.

— Какое?

— Колю Сабурова, прикованного к инвалидному креслу, или Настю Горбунову, скрюченную артритом, вряд ли можно назвать «образчиком» или «совершенством».

При упоминании о Сабурове и Горбуновой брови Марии дрогнули, а по лицу ее пробежала тень.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — взволнованно спросила она.