– Что я, дура?

– Да иногда, понимаете ли, возникал соблазн самымкратчайшим путем получить результат – хватает примеров по всей Европе…

– Значит, я могу полагаться?

– Вот когда проверите на эксперименте – можно будетсказать точно, – сказал Роберт, взвешивая слова. – Я все-таки незнаю, что у вас за задача и какие вы нашли ответы… Но, повторяю, не вижу ничегоневозможного в том, что вы в «измененном состоянии души» отыскали решениекакой-то сложной загадки…

…Воловиков шагал рядом с ней по асфальтовой дорожке,хмурился и внимательно слушал. Потом протянул:

– Это, конечно, многое меняет… Но, увы, не все.Прочитал я бумаги этого Роберта. Убедительно, подкреплено авторитетом науки…но, понимаешь ли, это не лечебное, не медицинское учреждение. Как ни крути,придется создать еще и официальную независимую экспертизу. Я привлеку Ларичева,проследим, чтобы все прошло гладко. Ты не щетинься. Я верю на все сто, что тебятраванули, но это еще нужно доказать так, чтобы от зубов отскакивало.

– Они что, и дальше будут за мной гоняться? –недовольно спросила Даша. Голова не кружилась, но во всем теле стояла этакаялегкая опустошенность, результат суточных вливаний и прочих процедур.

– Постараюсь, чтобы перестали гоняться, – онглянул на свою знаменитую папку, где покоились все реабилитирующие Дашубумаги. – Это хорошо, это уже гумага с серьезным грифом и авторитетнымипечатями, с подписями одного доктора и двух кандидатов… Есть что подшить вдело. На козни по стародавней привычке проще и надежнее всего отвечать гумагами.Но ты представляешь, какой ход может сделать в ответ твой неизвестныйдоброжелатель?

– Детский вопросик, – сказала Даша. –Употребление наркотиков. У сатанистов попробовала, понравилось, привыкла…

– Вот то-то. Нужен тот, кто тебе сигареты обрабатывал…

– Теперь-то вы не сомневаетесь, что он – возле меня?

– Теперь не сомневаюсь, – буркнул Воловиков и радипринципа поторопился добавить: – Почти… – он оглянулся на здание, где увхода нетерпеливо переминалась вся Дашина группа в полном составе. –Персональные подозрения есть?

– Нет, – сказала Даша. – Честное слово, нет,такая уж ситуация. Нужно ловить на живца…

– Как?

– Можно, это пока останется моей маленькой женскойтайной?

– Слушай, не разводи кино…

– И не думаю, – сказала Даша, поддевая носкомсапожка сухие желтые листья, из-за отсутствия снега все еще валявшиеся там исям. – Какое тут кино? Я, кажется, раскрыла…

Он даже остановился:

– Что именно?

– А все, – сказала Даша тихо и серьезно. –Осталось детальки зачистить… Виктор Палыч, вы меня тысячу раз простите, но япока промолчу, ладно? Это опять-таки не кино, не хочется идиоткой выглядеть,если все же окажется, что ухватила не кончик, а воздух… Дайте сутки-двое. Еслисорвется, я вам расскажу все от начала и до конца… а если клюнет рыбка, тем более.Она должна клюнуть – как только доложит, тут же последует ответный ход… Мы что,первый раз такой договор заключаем? Наберусь дерзости напомнить, что в делеНауменко и случае с фальшивыми «пятихатками» именно такая методика привела ксамым весомым результатам…

– А случай с брильянтовым колье?

– Но ведь получается – два-один в мою пользу?

– Ладно, – сказал он, подумав. – При одномусловии: ты прямо отсюда поедешь в общагу милицейской школы. Я договорился,комнату освободили. Уж там-то тебя трудненько будет достать даже… – онпосле паузы неохотно закончил: – Своим. Дадут четкую инструкцию на проходную…

– Нет, – сказала Даша. – Никак нельзя. Блеснунужно закидывать совсем не там… Я же не девочка, Виктор Палыч, и не юныйлейтенант. Мне еще пожить охота, и звездочек на погоны прибавить…Просто-напросто я совершенно твердо уверена, что убивать меня не будут. Ненужна я им дохлая – нужна совершенно живая, но такая живая, чтобы оказалосьбезнадежно, на все сто скомпрометированным всё направление поиска, мои векторы вседо одного. Хотели бы пришить, давно бы пришили, вы это не хуже меня понимаете,а пожалуй, что и лучше… Словом, я поставлю капкан. Иначе не продвинемся. Тот,кто возле меня, – не рядовой Иксов киллер, он хорошие показания можетдать…

– А ты понимаешь, что в суде законными его показаниясчитаться не будут?

– Мне бы его только взять. Это само по себе ниточка. Нукак, благословляете? Прекрасно. Мне от вас понадобится небольшая помощь, вытоже будете вешать лапшу…

Темнота стояла – хоть глаз выколи. Даша сидела на стуле вотцовской комнате, разместившись так, чтобы вошедший, даже посвети он сильнымфонариком, ни за что не заметил бы. Она долго выбирала место и считала, чтолучше не найти. Вряд ли он станет светить ярким лучом, но все равно…

Отсюда ей были прекрасно видны зеленые светящиеся цифирки вглазах настенных часов-совы. 22.16. Конечно, можно и допустить, что визитернапялит прибор ночного видения, но не стоит усложнять вовсе ужголовокружительно… А вот клюнуть он должен. Просто обязан.

22.22.

У соседей надрывается телевизор, прекрасно слышно:

– Неужели вы не знаете, Ватсон, что у каждого хорошегосыщика есть особые чувствительные клеточки на кончиках ушей?

И тут же мягкий, умиротворяющий голос миссис Хадсон:

– Мистер Холмс шутит, доктор, он просто видит вашеотражение в начищенном кофейнике…

И неподражаемый хриплый хохот Ливанова.

Семнадцатый канал гонит «Шерлока Холмса». Жаль, некогдапосмотреть.

У каждого хорошего сыщика есть особые чувствительныеклеточки на кончиках ушей… Хорошо им там было, в Лондоне, когда не существовалони сверхчутких микрофонов, ни телевизоров, способных… Предположим, они так и невзяли тогда Джека-Потрошителя. Но игра, охота, что немаловажно, быламаксимально честной. Ноги, лупа и шестизарядный револьвер. И мозги. Правда, насыскарей точно так же давили, орали, компрометировали, заклинали бытьделикатнее – но тут уж ничего не поделаешь…

Сквозь щель в занавесках холодно светил бело-синий фонарь настреле подъемного крана – на обширном пустыре возле Дашиного дома ни шатко, нивалко возводили очередную уродину, панельную двенадцатиэтажку, которую ужеуспели довести до шестого этажа.

Шаги на лестнице? Или показалось? Даша напряглась, словнонатянутая тетива. 22.28.

Чуть слышно скрежетнул замок. Все было рассчитано ипрорепетировано заранее, она бесшумно встала со стула, на цыпочках – былабосиком, сняла и носки – переместилась тремя шагами правее, прижалась к стенеза шкафом.

Открыли второй замок. Дверь медленно-медленно и совершеннобеззвучно, как в кошмаре, стала открываться. С площадки не проникло света – аведь, когда Даша входила в квартиру, свет горел по всей лестнице. Ну подумаешь,повернул выключатель и что-нибудь потом отчекрыжил кусачками, чтобы кто-нибудьне включил вновь, возвращаясь домой. И не слышно было, чтобы подъезжала машина…