— Валяется с пультом. Может, мне пойти отобрать его, потому что мне скоро придется уходить? Это несправедливо. Всегда ему везет больше. Я хотела тебя увидеть, мама, — захныкала Кикит.

— А разве ты не видела? — спросила я, желая ее умаслить. Я очень быстро училась импровизировать в новой для меня жизненной ситуации. — Я долго стояла в дверях твоей спальни и мысленно разговаривала с тобой. Уверена, ты слышала меня. Скорее всего, ты даже видела меня, но, как часто случается, когда спишь так крепко, ты просто об этом забыла. Ну-ка, подумай. Ты слышала, как я разговаривала с тобой вчера ночью?

Кикит немного помолчала, а потом сладко проворковала:

— Ты обещала взять меня кататься на лыжах? Кажется, я слышала именно это. Ты даже сказала, что в этом году я смогу прокатиться с тобой и с папой на подъемнике. Я не хочу снова торчать в лыжной школе.

— Я говорила совсем о другом, — шутливо заворчала я, стараясь не упоминать о том, что в этом году мы, скорее всего, вообще не поедем кататься на лыжах, по крайней мере, в компании Дэниса. — О том, — я медленно растягивала слова, стараясь как можно быстрее придумать что-нибудь приятное для нее, — что ты выглядишь как маленький ангел, но чего-то тебе все же недостает.

— Нимба?

— Лака для ногтей. — Если бы я пообещала ей новую кофточку, или куклу, или плеер, Дэнис обвинил бы меня, что я пытаюсь купить ее любовь. Но это не так. Я просто хотела сделать ей приятное.

— Но ангелы не красят ногтей, — резонно заметила Кикит.

— Самые прекрасные красят. Каким лаком накрасить тебе завтра ноготки?

Она шумно вдохнула воздух.

— А ты правда сделаешь это? — Я красила ей ногти лишь однажды, и то по очень торжественному случаю. — Я хочу цвет «сочная дыня».

— Могу это устроить, но только если ты немного побалуешь Джонни. Он болеет.

— Пусть оставит пульт себе. Я должна собираться в школу. Я позвоню тебе позже, мамочка. Пока.

Я звонила Джонни несколько раз, узнавая, как он себя чувствует. Когда я позвонила в очередной раз, он был дома один, и, хоть и не возражал, я осталась недовольна. Джонни объяснил, что Дэнис ушел в супермаркет. Стараясь говорить как можно спокойнее, я заметила, что, если Дэнису захотелось отдохнуть от дома, — какая мать не поймет, каково это, безвылазно сидеть дома с больным ребенком, — ему надо было оставить с Джонни кого-то еще. Своих родителей. Или меня.

Хотя не настолько уж долго пришлось ему просидеть дома с ребенком, чтобы так сильно устать. Всего лишь пятнадцать часов.

Я собиралась дать Дину Дженовицу имена и номера телефонов шести человек, которые могли бы предоставить ему информацию о жизни наших детей. Школьные учителя, медицинская сестра, тренер Джонни по баскетболу, доктор Кикит и наш священник. Поскольку я проводила с детьми гораздо больше времени, чем Дэнис, эти люди знали меня значительно лучше, чем его. Мне казалось, я нравлюсь им, но все же было нелишним напомнить о себе.

Поэтому большую часть вторника я провела за телефоном, лично объясняя каждому из них, что случилось, и спрашивая позволения дать мистеру Дженовицу их телефоны. Конечно же они согласились. Эти звонки были всего лишь формальностью. Но они давали мне возможность заранее поблагодарить их, выразить свои опасения по некоторым вопросам или попросить о помощи. Они так же позволили мне положить конец каким-либо существовавшим между нами разногласиям. Людям нравилось говорить о себе. А во мне они видели хорошего слушателя.

А если мне сыграть на отношениях с каждым из них? Если в наших разговорах напомнить им о тех любезностях, которые я оказывала им в прошлом?

Я никогда бы не стала вести себя подобным образом, если бы не крайние обстоятельства, в которых я чувствовала себя ужасно беспомощной. Я терпеть не могла просить о помощи, поэтому, получив наконец возможность делать хоть что-то самой для защиты своих интересов, испытывала невероятное облегчение.

Кикит позвонила мне днем и сообщила, что у нее разболелся желудок. Желудочные колики всегда служили серьезным сигналом о надвигающейся опасности. К тому же мы так до сих пор и не поняли, что вызвало последний приступ. Но сейчас она дышала легко и не хрипела. Выслушивая рассказ о том, как ее чуть не вырвало, я сначала решила, что она заразилась гриппом от Джонни. Но потом Кикит отвлеклась, жалуясь на Джонни, что он выдавил на ее желе очень мало взбитых сливок. И я попросила позвать к телефону Дэниса.

— Папа разговаривает по телефону в своем кабинете. По делу. Ты приедешь, мамочка?

Как я могла отказать? Хоть голос Кикит и звучал бодро, я хотела лично все проверить. Кроме того, мне надо было убедиться, что Джонни выздоравливал.

Десять минут спустя я получила ответы на эти вопросы. Взгляд Джонни по-прежнему оставался безжизненным, но лоб стал прохладным, и снова появился аппетит. Что касается Кикит, она настолько увлеклась пересказом истории, которую учительница читала им сегодня в классе, что совсем забыла, что ей надо выглядеть больной.

Когда я приехала, Дэнис все еще говорил по телефону. Невероятно, но он так и не заметил моего присутствия, пока не появился на кухне пятнадцать минут спустя. С таким же успехом в дом мог проникнуть и злоумышленник.

Но, слава Богу, он повел себя тактично. Он позволил детям обнять меня и отправил их наверх делать уроки, прежде чем поинтересовался, зачем я приехала. Естественно, он решил, что это моя идея.

— Кикит позвала меня, — честно ответила я, надевая пальто. — Очевидно, она подумала, что если болезнь помогла Джонни, то поможет и ей.

— Каким образом? — спросил Дэнис. — Чего она хотела?

— Меня, — ответила я на пути к двери.

— Но она же увидит тебя завтра.

Вздохнув, я посмотрела на Дэниса.

— Ты что, не понимаешь? Они привыкли жить со мной. Они привыкли видеть меня каждый день, а не только по средам и субботам. Ты смог легко убедить судью, что я слишком занята собой, чтобы находить время еще и на детей, но ты не сможешь убедить в этом детей. И никакое судебное решение ничего не изменит. Они скучают по мне и страдают, потому что меня нет рядом.

— Даже и не старайся доказать мне, что Джонни нарочно заболел, чтобы ты приехала.

— Конечно, нет. Мы оба знаем, что болел он по-настоящему. Но ему стало легче, когда я приехала, и он успокоился, зная, что я буду рядом, когда понадоблюсь ему. — Я вздохнула и подняла руки в знак того, что сдаюсь. — Не хочу спорить. Я просто думаю, что нам надо было предвидеть, как поведут себя дети в подобной ситуации.

— Они скоро привыкнут, что ты теперь живешь в другом месте.

— Дело не в этом. Дело в том, что они еще слишком малы, чтобы полностью осознавать свои чувства и поступки.

— Я все контролирую.

— А я и не утверждаю обратного. Кстати, с кем это ты так долго говорил о работе? — Я предполагала, что это был вовсе и не деловой звонок.