— Их давно изгнали. — Ив обогнала меня, натянула капюшон ниже, хмуро озираясь по сторонам, будто нас окружали одни лишь балкоры. — Суровые условия проклятых земель вынуждают бороться с ненавистью. Кто будет ее взращивать добровольно, когда Солнце не любит эти земли и всех, кто тут живет?

— Думаешь, они трудятся только, чтобы победить ненависть в себе? — уточнила я. Как же все-таки иногда трудно абстрагироваться от того, во что верил всю жизнь.

— А зачем жить так долго в таких условиях? — Из-под меха посмотрела она на меня; в синих глазах засело раздражение и, кажется, обида. — У них черные души. Для Солнца они тяжелые.

Я прошла немного молча. Стоит ли продолжать этот разговор? Возможно, ей плохо не потому, что мы на севере, среди закоренелых врагов эльфов, а потому, что она пришла сюда изгнанницей. Винит ли она себя за это? Ведь никакой вины за ней нет, а значит, и черноты души тоже нет. Однако Ив на севере, рядом с изгоями, на проклятой земле, как она ее назвала. Быть может, Ив не может сама разобраться в себе? Наверное, на Земле часто из-за непростых вопросов разгорались войны, а тут, кажется, просто сходят с ума…

Улыбнулась ей и все же спросила:

— А может, живут, чтобы просто жить?

— Для чего? Какая польза от них? — пробубнила Ив, опустив голову.

— Ну, — я развела руками. Перешагнув черенок лопаты, покрутила головой. Разглядывая площадь, заметила подходящее и кивнула. — Смотри.

Дети в двадцати метрах от нас бегали по льду замерзшего озера, толкались и катали друг друга, держась за руки. Черноволосая девочка с двумя косичками и острыми ушками была выше мальчишек, фангра и… наверное, балкора — он едва ли по бледности уступал снегу.

— Соггорша, — тихо изумилась Елрех, тоже глянув в сторону детей.

Я присмотрелась к девочке. Худая даже в зимней шубке, высокая. Она чуть дернула головой, звонко засмеялась, сгибаясь и хватаясь за живот, — косички взлетели, а лицо на несколько секунд можно было рассмотреть лучше. Молочная кожа, розовый румянец, тонкие, но яркие губы и черные глаза. Совсем черные. Белка, как и у фангр, не было.

— Ты никогда не видела их даже у иллюзионистов? — фыркнула Ив.

Елрех пожала плечами и, быстро потеряв интерес к детям, призналась:

— Не приходилось. Травы, леса да болота. У меня была другая жизнь, всезнающая исследовательница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как раз о ней мы и говорили! О жизни! — Я обогнала ребят, рассматривая эльфов, споривших перед прилавком с корзинками. Кажется, они от соседства с балкорами не страдали. Повернулась к троице и, попятившись, продолжила мысль: — Не все северяне изгои, кто-то уже родился тут. Неужели вы верите, что абсолютно у всех преступления за спиной и повод для ненависти? Ты только глянь на детвору, Ив!

Роми даже не покосился в их сторону — хмыкнул и усмехнулся, рассматривая меня.

— Что?

Я натолкнулась на кого-то. Испугалась, вскинула руки и, приподнявшись на носочках, замерла. Извиниться не успела, как и обернуться.

— Они сами все увидят, — тихо сказал Кейел, удерживая за плечи. — Не уговаривай.

Сглотнула, пока Елрех слабо улыбалась — казалось, лишь одними глазами. В их глубокой серости, мы с Кейелом отражались очень четко. Мне оставалось только повернуть голову и чуть приподнять, чтобы поцеловать его. От этого понимания сердце забилось чаще, а может, от теплого дыхания, ласкающего мою щеку. Звуки вокруг на короткое время смазались, превратились в неразборчивый гул.

— Человечка… Я ее как-то не заметил. Что между вами? Твоя избранница? — ворвался в сознание голос Десиена. — Ей бы отогреться. Посмотри, какой у нее красный нос и глаза.

Кейел резко отпустил меня, немного толкая. Это же и помогло мне устоять на ногах и взять себя в руки.

— Подруга, — ответил Кейел, оборачиваясь к мосту. — У нас много общего, но ничего особенного. Нужно познакомить ее с правителями.

— Всех познакомим! Обязательно познакомим. Если твои друзья не будут отставать, то уже совсем скоро.

Мы не отставали. Миновали мост, ступили в парк, оказываясь посреди множества елей, лавочек и все тех же утонченных каменных девушек — видимо, соггорш. Широкая аллея привела нас ко дворцу. Не было никаких крепких стен, не было закрытых ворот. Огромное здание из серого камня просто стояло в парке с замерзшими озерцами и бурлящей речушкой неподалеку. Фасад здания выглядел строго: узкие окна с коваными решетками, широкое крыльцо с каменными ступенями и высокая двустворчатая дверь. Два фангра стояли на страже, одетые в теплую, но строгую одежду. Ну хоть какая-то защита все же имеется. Если соггоры совсем не боятся нападения, тогда почему так не хотят ехать из-за ведьмы на юг?

Нас встречали.

Глаза у соггоров невероятно впечатляющие. Я старалась не смотреть в них, но задача оказалась безумно трудной. Будто перед тобой черное зеркало, которое способно впитывать не только очертания окружающих, но и краски. Молодой мужчина в меховой накидке склонил голову, открывая дверь и приглашая войти в полумрак коридора, устланного темным ковром. В конце арка манила дневным светом. Когда подошва мягко коснулась светлого отполированного камня, а взгляд ухватил убранство светлого холла, я остановилась. Вдохнула носом прохладный воздух — немного резкий запах смешался с ароматом пряностей. Подняла голову, рассматривая полоску фрески с рисунком неба над тяжелыми люстрами. Они тянулись в ряд до широкой лестницы, над которой красовался барельеф — три грифона приподнимались на задних лапах, раскинув крылья и раззявив клювы. По углам и в углублениях собирались тени. За красной портьерой у ближайшего окна виднелась лестница. Наверное, вечерами с ее помощью зажигают то, что тут используют вместо свеч.

— Пойдем, Асфирель, — прошептала Елрех, приблизившись ко мне.

— Я не понимаю ни слова, о чем говорят северяне, — пожаловалась ей.

— Я тоже. Думаю, только Ивеллин и Кейел понимают их.

Мы петляли по бесконечным коридорам и длинным лестницам. Внутри было теплее, чем на улице, но не настолько, чтобы хотелось снять куртки. Иногда в беседе Кейела и Десиена проскакивали целые фразы на общем языке, но, судя по всему, встретивший нас соггор понимал только местный язык. Он остановился возле скромной двери, открыл ее, пропуская нас внутрь. Десиен прокомментировал: