Первый известный случай интеграции астрономической схемы в иллюстрирование библейского текста — Библия из монастыря Сен-Вааст второй четверти XI века (Аррас, Bibl. de la ville, MS 559, f. 114v; 87), где в заставке к Песни песней представлена концентрическая схема, в центре которой Христос-Жених на престоле и Церковь-Невеста, на периферии — медальоны со знаками зодиака[475]. Незадолго до этого концентрическая схема используется для изображения Сотворения Адама в присутствии ангелов в монтекассинской рукописи Храбана Мавра (Montecassino, Archivio dell’ Abbazia, Hrabanus Maurus, De rerum naturis, IX, De mundo, Ms 132, p. 231, 1022–1035 гг.; 88), где Творец и Адам находятся в центре круга, состоящего из звездных окружностей, напоминающих мозаику баптистерия в Альбенге, с внешним кольцом ангелов.

Упомянутые Исидором Севильским удобство, наглядность и показательность этого вида матрицы привели к тому, что на протяжении XII века она стала использоваться, помимо Сотворения мира, для самых разных сюжетов, прежде всего экзегетических. Около 1150–1160 годов во Флореффской Библии Маасского региона эта схема используется для иллюстрации комментария папы Григория Великого к книге Иова (Лондон, Британский музей, Add. 17738, f. 3v; 89): в центральном медальоне представлены дочери Иова как три христианских добродетели, периферийные медальоны заняты изображениями его сыновей как семи даров Святого Духа[476]. К 1180 году в рукописи Hortus deliciarum[477] появляется целый ряд аллегорических изображений, представленных в концентрических схемах обоих типов: Философия с семью благородными науками, колесо Фортуны (Hortus Deliciarum (копия, Страсбург, Bibliothèque Alsatique du Crédit Mutuel f. 215r; 90), Христос-виноградарь, окруженный ангелами (f. 241r), образы искупительной жертвы в Ветхом Завете (f. 67r), Христос как искупительная жертва (f. 67v), персонификация Милосердия и его дел (f. 204v) и т. п. К началу XIII века концентрические схемы используются для значительно более сложных и туманных по смыслу иллюстраций видений Хильдегарды Бингенской.

В период с 1100 по 1170‐е годы мы можем выделить три вида сосуществования Творца и Творения в рамках концентрической схемы, посвященной Сотворению мира: а) представление в сегментах или медальонах персонификаций Дней Творения, держащих в руках атрибуты этих дней; б) размещение пейзажей Творения частично в медальонах, частично в сегментированных полях; в) размещение пейзажей Творения исключительно в медальонах. Первый вариант существует довольно обособленно, второй и третий связаны единой эволюционной цепью. Другой тип классификации — по положению Творца относительно Дней Творения; в огромном большинстве случаев Он представлен в центральном медальоне благословляющим Седьмой день, творящим Адама, а чаще всего — просто восседающим на троне; однако существует и более архаичный тип, восходящий к положению Творца в Смирнском Октатевхе (и родственный раннеанглийской схеме Творца, обнимающего мир): стоящий за большим медальоном, придерживая его руками.

Если появление в медальоне антропоморфной персонификации легко объяснить влиянием позднеантичной традиции календаря 354 года[478], многократно подтверждавшейся на протяжении всего периода от IV до XII века (так, к примеру, в Сакраментарии из Фульды около 975 года появляется изображение Года в медальоне, фланкированном сверху и снизу медальонами с Ночью и Днем — Геттинген, Городская библиотека, MS theol. lat., f. 2 XIIIr)[479], то много сложнее говорить о появлении в тех же рамках «пейзажей Творения» и вообще любых абстрактных композиций.

48. Сотворение мира. Верденский гомилиарий (Верден, Городская библиотека, Ms 1, f. Jr), 1110–1114 гг. или 2-я четв. XII в. (Bibliothèque du Grand Verdun, tous droits réservés)

Один из самых ранних вариантов — датируемый 1110–1114 годами[480] или второй четвертью XII века[481] лист из Верденского (или Сен-Ваннского) гомилиария (Верден, Городская библиотека, Ms 1, f. Jr[482]; илл. 48) — представляет концентрическую схему, фланкированную по углам листа изображениями четырех времен года. Снизу и сверху расположены персонификации Света и Тьмы. В сегментах самой концентрической схемы представлены аллегорические изображения семи Дней Творения, показанные как персонажи с атрибутами, подобно персонификациям месяцев[483]. Они сближают нашу миниатюру с космографическими композициями, подобными листу с персонификациями Года из книги Хора из Цвифальтена (Штутгарт, Вюртембергская библиотека, Cod. hist. 2, f. 17v; илл. 51, с. 298), где фигура Года окружена двойным календарным кругом — зодиакальным и занятий по месяцам (см. ниже). Зальтен приводит цитату из статьи Ф. Ронига[484], в которой исследователь говорит о миниатюре, открывающей Верденский гомилиарий, как об образе Вселенной, символизирующем годовой круг богослужений (per circulum anni). Персонификации четырех ветров и аллегории времен года по углам создают программу одновременно географическую и временную и позволяют возвести концентрическую схему к упомянутым выше розам ветров Исидора Севильского. В 1938 году Адельгейда Хейманн[485] впервые дала объяснение нетрадиционному порядку расположения персонификаций времен года. Она же впервые идентифицировала фигуры с атрибутами в сегментах круга как персонификации Дней Творения[486]. В центральном медальоне представлен коленопреклоненный перед Творцом Седьмой благословенный день[487]. Факел в руках персонажа слева вверху связан с fiat lux Первого дня Творения. Второй день представлен как разделенный на светлую и темную половину медальон, что означает, по мнению исследовательницы, Разделение вод. Персонификация Третьего дня в самом нижнем, плохо сохранившемся сегменте (о ней пойдет речь в разделе Аппендикс) стала предметом особого интереса А. Хейманн. Четвертый персонаж держит в руках медальоны Солнца и Луны, пятый стоит в воде с рыбами и держит в руках двух птиц, шестой указывает левой рукой на животных у себя под ногами, а в правой держит бюст обнаженного Адама[488]. Таким образом, элементы Творения становятся атрибутом в руках аллегорического персонажа. Исследовательница говорит о сходстве Дней Творения с персонификациями месяцев[489] в их каролингском изводе, связанном с введением темы сезонных работ[490], что подтверждается также и тем, что они одеты по-разному: Шестой день одет в зимний плащ и остроконечную шапку, Четвертый изображен в легкой тунике и с непокрытой головой, атрибуты их Хейманн уподобляет атрибутам знаков зодиака: факел Первого дня — кувшину Водолея и т. д.