на спинах мокры, дымят испариной. Дышат они тяжело, с надрывом, утирают со лба выступивший пот. Хорошо, что на улице не так холодно — легкий морозец не проникает в тело, а лишь слегка остужает кипящую кровь.

— Очень плохо, товарищи охранники, — сказал я им, глядя на жалкое зрелище. Когда-то и я был таким же на курсе молодого бойца, когда-то и меня гоняли в хвост и в гриву. Помню я эти ощущения. — Курить вам надо бросать.

Один из них, тот чье лицо было в глубоких оспинах, сплюнул на землю тягучую слюну и разогнулся, отдышавшись после забега.

— А зачем? Мы не для этого устроились на работу.

Ему поддакнуло несколько человек. Я выдохнул, повел плечами, расправляя спину. Пробежка рядом с охранниками лишь разогрела меня, взбодрила.

— Что ж, — мирно ответил я недовольному, — тогда нам не стоит тратить наше с вами драгоценное время. Я несогласных не держу. Любой из вас может уйти хоть сейчас.

Никто из них, конечно же, не ушел. О заработках и условиях труда на «Русских заводах» были наслышаны все, и каждый второй работоспособный индивид в столице мечтал попасть к нам на работу. Эти пятнадцать бывших солдат уцепились за свою удачу, и упускать ее не хотели.

Они все переглянулись, бунтарю незаметно ткнули локтем под ребра и показали кулак. Но тот и не подумал заткнуться, лишь сбавил на полтона гонор:

— Я не понимаю, зачем нам бегать? Мы что как собаки должны будем бегать за ворами? Так я их из револьвера постреляю и все.

— Чтобы воров из револьвера пострелять, надо сначала вообще стрелять научиться, — парировал я. — Чему вас в армии только учили?

— Так мы это… только из винтовки, — вякнул кто-то с дальнего места, — и штыком.

— А еще, наверное, огороды перекапывали и дровишки кололи, да?

В ответ было молчание. Они уже перевели дыхание, разогнулись. Кто-то поежился от морозца и я это заметил.

— Еще один круг, — безжалостно сообщил я и ответом мне стал коллективный мучительный стон. — Вперед, ноги выше поднимай, не отставай. Последний на финише получит волшебного пендаля.

И они побежали, стиснув зубы и громыхая подкованными сапогами. А я, остался на месте. И слушая нестройное громыхание удаляющихся шагов и, видя их мучения, подумал — а не изобрести ли мне кеды? Россия, правда, для сбыта этого товара не очень подходит, но так это есть Америка с их баскетболом. Там должны были оценить идею.

На самом деле эти пятнадцать человек были самыми лучшими из тех, кто пришел устраиваться. Мне требовались именно бывшие военные, те, кто не понаслышке знает о воинской дисциплине. И пусть они не умеют стрелять, бегают с отдышкой и в рукопашке никакие, зато стоят они передо мной строем и слушают внимательно, что я говорю. Перечат иногда, как же без этого, но не сильно, в пределах разумного. Надеюсь, что я смогу сделать из них приличных охранников. Будет у нас личный ЧОП.

Я осознаю, что научить многому их не смогу. У меня у самого опыта нет, потому инструкции по охране предприятия мучительно выдумываю из головы. Понимаю, что надумал очень много бредовых и откровенно ненужных вещей, но тут уж ничего не поделаешь. Жизнь нас обломает, научит и натренирует — лишнее и глупое уйдет, останется только полезное. Кто-то из этих пятнадцати позже встанет начальником охраны, вот на него-то и упадет вся эта головная боль. А пока…, а пока мои будущие чоповцы расправляют прокуренные легкие, учатся грамотно прилагать пудовые кулаки и стрелять по баночкам. Временно, пока они не обучатся, мы наняли еще несколько сторожей, да завели злых собак, которых бегают по периметру на цепи по натянутой проволоке. Вдобавок обнесли забор по верху мотками импровизированной колючей проволоки. Кстати, на колючую проволоку очень удачно подошли наши отходы от вырубленных кнопок. Перфорированные ленты мы вручную разрезали надвое и часто накрутили вокруг собственной оси. Получилось очень даже не плохо — чем-то напомнило «егозу» из нашего будущего. Я знаю, что колючка в этом времени уже изобретена, но может быть и из нашего рукоделия можно будет что-нибудь «высосать»? Надо озадачить Мендельсона, пусть подумает.

Следующий круг будущим чоповцам дался намного тяжелее. Кто-то прибежал на финиш, повесив язык на плечо, кто-то еле приволок ноги. И с каждого пот со лба катился градом и, попадая в глаза, раздражал их. Рябой, как ни странно, прибежал первым. Прогрохотав сапогами, он упал на колени, уперся о стылую землю руками. Жадно глотая воздух и сглатывая слюну, он переводил дыхание. Прибежало еще несколько человек, упали рядом.

— Еще один круг и я умру, — проскрипел рябой, слегка отдышавшись. — Меня в армии так не гоняли. Как легавые, чесслово.

— Легавых так не гоняют, — поддакнул ему товарищ. — Василий Иванович, а курить нам точно надо будет бросить?

Я пожал плечами.

— Нет, конечно. Можете курить, если вам так хочется, но в стороне от меня. Только некурящим я даю небольшую премию.

— Это деньгами что ли? И сколько?

— Пятерку в месяц.

— Ого, тогда я точно курить брошу, — пообещал сосед рябого.

А тот ему недоверчиво в ответ:

— Если не издохнешь здесь.

— Не издохну, — упрямо пообещал сосед.

— Не издохнешь, — поддержал я его. — Древние люди дичь сутками загоняли, да так что та от истощения подыхала. А не то, что вы — после пары верст языки на плечо. Так что нам с вами еще трудиться и трудиться.

Ответом мне был мучительный стон. Они уже поняли, что им предстоит еще один раз пробежаться по периметру завода. Мне было их жаль, но только слегка. Я хотел их довести до предела — посмотреть, кто сорвется первым. Посмотреть, кому из них первому надоесть мое издевательство.

Глава 11

В ноябре месяце нас с дружественным визитом посетил господин Моллер. Он приехал один, без семьи, так сказать на разведку — посмотреть на все своими глазами, убедиться, что я его не обманывал. Возле проходной остановилась пролетка, из нее вышел закутанный в пышную шубу Андрей Григорьевич и попытался было пройти внутрь. Но не тут-то было. Сторожа, строго следуя инструкциям, его не пропустили.

— Добренького вам утречка, господин хороший, — вежливо поздоровался с ним благообразный дедушка, блокируя упором турникет. — Вы что-то хотели?

Андрей Григорьевич с ходу врезался в заграждение, больно ушибив коленку. Зашипел сквозь зубы, ухватился за трубу турникета, дернул, попытавшись провернуть его.

— Не надо ломать заводское имущество, — укорил его сторож. — Что вы хотите?

— Я желаю увидеть господина Рыбалко. Мне надо пройти.

— А-а, Василия Ивановича? Да? А