— Роули…

Она поднялась, отступила на шаг. Она была охвачена ужасом.Этот человек уже не был человеком, он был жестоким животным.

— Я убил двоих, — сказал Роули. — Ты думаешь, я остановлюсьперед третьим убийством?

— Роули…

Он уже склонился над ней, его руки схватили ее за горло…

— Я больше не вынесу, Лин…

Его руки стиснули ей горло, комната завертелась, потом всезакрыла чернота, звенящая чернота, и стало нечем дышать…

Но тут внезапно послышалось покашливание. Чопорное, слегкаискусственное покашливание.

Роули прислушался. Его руки ослабили хватку, опустились. Линупала на пол, как тряпичная кукла.

У самой двери, виновато покашливая, стоял Пуаро.

— Надеюсь, я не помешаю? — сказал он. — Я стучал. Да, правоже, я стучал. Но никто не ответил. Я полагаю, вы были заняты?

Атмосфера была напряжена до крайности. Роули дико глядел наПуаро.

Казалось, сейчас он бросится на него, но через несколькомгновений Роули отвернулся и сказал бесцветным и вялым голосом:

— Вы появились в самый подходящий момент. Как раз впоследнее мгновение.

В грозовую, насыщенную опасностью атмосферу Пуаро внесразрядку, ощущение неторопливости и покоя.

— Как чайник? Кипит? — спросил он.

Роули тупо ответил:

— Да, кипит…

— Тогда вы не откажетесь приготовить кофе? Или чай, если этобыстрее…

Роули повиновался, как автомат.

Эркюль Пуаро достал из кармана чистый носовой платок,намочил его в холодной воде, выжал и подошел к Лин.

— Вот, мадемуазель, если вы обвяжете его вокруг шеи… Воттак… Да, вот английская булавка. Увидите, это сразу облегчит боль…

Хриплым шепотом Лин поблагодарила его. Кухня в Лонг Уиллоуз,Пуаро, хлопочущий вокруг нее, — все казалось ей кошмаром. Она чувствовала себясовсем разбитой, горло мучительно болело. Шатаясь, она поднялась на ноги, иПуаро осторожно довел ее до кресла и усадил.

— Вот так, — сказал он и через плечо спросил: — Кофе?

— Готов, — ответил Роули.

Он принес кофе. Пуаро налил чашку и подал Лин.

— Послушайте, — сказал Роули. — Я думаю, вы не поняли. Япытался задушить Лин.

— Ну-ну… — произнес Пуаро огорченно. Казалось, егорасстроила такая бестактность Роули.

— На моей совести две смерти, — сказал Роули. Это была бытретья, если бы не появились вы.

— Давайте будем пить кофе, — предложил Пуаро, и не говоритьо смерти.

Эта тема неприятна мадемуазель Лин.

— Бог мой! — Роули изумленно глядел на Пуаро.

Лин с трудом глотала кофе. Он был горячий и крепкий, ивскоре горло стало меньше болеть; кроме того, кофе подкрепил ее.

— Ну вот, теперь лучше, да? — спросил Пуаро.

Она кивнула.

— Теперь мы можем разговаривать, — продолжал он. — Я,впрочем, имею в виду, что говорить буду я.

— Что вам известно? — с трудом произнес Роули. — Вамизвестно, что я убил Чарлза Трентона?

— Да, — ответил Пуаро. — Я уже давно это знаю.

В это время дверь распахнулась. Это был Дэвид Хантер.

— Лин, — воскликнул он. — Ты не сказала мне…

Он остановился, озадаченно переводя взгляд с Лин на Роули ина Пуаро.

— Что с твоим горлом?

— Еще одну чашку, — сказал Пуаро.

Роули достал чашку из шкафа. Пуаро взял ее, налил кофе ипротянул Дэвиду. Снова Пуаро был господином положения.

— Садитесь, — сказал он Дэвиду. — Мы будем сидеть здесь ипить кофе. И вы все трое будете слушать лекцию о преступлении, которую прочтетвам Эркюль Пуаро…

Лин подумала: «Это фантастический ночной кошмар. Это мнеснится. Этого не может быть в действительности!»

Казалось, все трое загипнотизированы нелепым маленькимчеловеком с большими усами. Все они послушно сидели здесь: Роули — убийца; она— жертва; Дэвид — человек, который любит ее; и все держали в руках чашки скофе, и все слушали этого маленького человечка, который каким-то страннымобразом взял власть над ними.

— Как возникает преступление? — начал Пуаро. — Да, этовопрос. Какие стимулы необходимы? Должно ли быть врожденное предрасположение?Всякий ли способен на преступление? И что происходит — об этом я спрашиваю себяс самого начала, — что происходит, когда люди, которые были защищены отнастоящей жизни, от ее трудностей и унижений, внезапно лишаются своей защиты?

Я говорю, как вы видите, о Клоудах. Здесь присутствуеттолько один Клоуд, и поэтому я говорю очень свободно. С самого начала этапроблема увлекла меня. Обстоятельства избавили целую семью от необходимостистоять на собственных ногах. Хотя каждый член семьи жил собственной жизнью,имел свою профессию, занятие, однако никто из них не выходил из-под сениблагодетельной защиты. Они все были избавлены от опасений. Они жили вбезопасности, в безопасности ненатуральной, искусственной. Гордон Клоуд всегдаоберегал их. Я хочу сказать вам следующее: никогда нельзя знать, каков характерчеловека, пока не наступит проверка. Для большинства из нас эта проверканаступает в начале жизни. Очень рано человек сталкивается с необходимостью стоятьна собственных ногах, самому встречать лицом к лицу опасности и трудности иизбирать собственный путь их преодоления. Это может быть путь прямой и можетбыть извилистый, но, во всяком случае, человек обычно рано узнает, из какоготеста он сделан.

Но у Клоудов все было иначе. У Клоудов не было возможностиузнать свои собственные слабости до тех пор, пока они не были внезапно лишенысвоей опоры и не были вынуждены, совершенно неподготовленные, встретиться лицомк лицу с трудностями. Одно, только одно стояло между ними и восстановлением ихспокойного существования — это жизнь Розалин Клоуд. Я совершенно уверен, чтокаждый из Клоудов без исключения подумал в то или иное время: «Если бы Розалинумерла!..»

Лин вздрогнула. Пуаро помолчал, давая этим словам проникнутьв их сознание, а затем продолжал:

— Мысль о смерти, о ее смерти, приходила в голову каждому —я в этом уверен. Но приходила ли затем следующая мысль — об убийстве? И непретворилась ли эта мысль, в одном конкретном случае, из мысли в действие?