В его карих глазах светились золотистые искорки, и, глядя в них, Тру забывала обо всех невзгодах.

«Зачем ты выходишь за Дабза?»

Она быстро поднялась на крыльцо, чтобы избежать неприятных объяснений.

На кухне Гейдж вытирал губкой стол, когда вошла Тру.

– Привет! Как ты?

Он отложил губку, и с кислым выражением лица сказал:

– Все нормально.

Вошли Харрисон и Уизи, громко обсуждая, что лучше: шоу «Сегодня» или «Доброе утро, Америка!».

– Я давал интервью и там и там, – доносился из холла низкий голос Харрисона. – И должен сказать, это все равно что сравнивать арахисовое масло и фондю, когда обожаешь и то и другое.

– Ой как вкусно пахнет! Чесночный хлеб, лазанья и салат! – влетев в кухню, воскликнула Уизи.

– Как прошел ужин? – спросил Харрисон брата, входя в кухню уверенным неспешным шагом.

– Превосходно. – Гейдж продолжил орудовать губкой.

Тру вытащила стул, и собаки немедленно окружили ее, обнюхивая подол и туфли.

– Кармела ужинала с тобой?

Гейдж кивнул и снова склонился над столом. Тру и Харрисон переглянулись: явно что-то случилось.

Харрисон лениво облокотился о стол и поинтересовался:

– Что еще у тебя на уме?

Гейдж вынужден был оторваться от своего занятия.

– Кроме желания вернуться в трейлер? Ничего.

– Ты выглядишь так, словно занимался тайцзы или чем-то в этом роде, – решил зайти издалека Харрисон.

– Во всем виноваты собаки: устроили тут потасовку. Да и ты выглядишь не лучшим образом. Лови и приведи себя в божеский вид! – сказал Гейдж и швырнул губку в голову брата.

Тру была приятно удивлена: общение с Уизи и Кармелой явно пошло Гейджу на пользу.

Губка отскочила от головы Харрисона и шлепнулась на пол. Скитер тут же бросился к ней, намереваясь схватить, но Харрисон опередил его и швырнул губку в Гейджа. Срикошетив от его живота, она приземлилась рядом с раковиной, где ей было самое место.

– Больше упражняйся с помидорами, старик! – хихикнул с видом победителя Харрисон.

– Чистая победа, – согласился, повеселев, Гейдж.

Тру с улыбкой поднялась со своего места и попрощалась:

– Я иду наверх. Увидимся завтра.

– Спокойной ночи, – сказала Уизи, наливая себе стакан молока.

Гейдж помахал Тру, затем аккуратно расправил кухонное полотенце и повесил на дверцу духовки.

– Спокойной ночи и приятных снов, – пожелал ей Харрисон.

Это было так странно. Тру ощущала подлинное счастье… и горечь. Завтра все изменится: Харрисон уедет. И кто знает? Может, Гейдж тоже захочет уехать с ним. Но пока они были одной семьей.

Семья… Всю свою жизнь Тру мечтала иметь семью. Для нее это означало уют, душевное тепло близких людей, возможность быть самой собой. Она любила родителей, но в их доме всегда царила напряженная атмосфера. И единственными мгновениями, когда она могла расслабиться, было время, проведенное в трейлер-парке с Харрисоном или с Хони на чердаке.

После трагического ухода родителей и смерти Хони напряжение в доме все еще сохранялось, прежде всего потому, что Тру точно не знала, как жить дальше. Она испытывала одиночество, нежелание что-либо менять, и даже когда снова начала встречаться с Дабзом, не обрела спокойствие. Она могла с ним посоветоваться, но слишком сильно рассчитывать на него не хотела, потому что привыкла быть в своей семье лидером и должна была выстоять, несмотря ни на что.

Харрисон наклонился и, приласкав собак, сказал Гейджу:

– Ты ревнуешь к Бу. Не стоит.

Хвосты дружно завиляли, языки высунулись наружу, а лабрадор смачно чихнул. Тру не выдержала и рассмеялась, а потом еще раз пожелала всем спокойной ночи и, уже не оглядываясь, быстрым шагом стала подниматься по лестнице.

Каким-то образом этот старый, очень-очень старый дом превратился для нее в нечто большее, чем просто свидетельство долгой семейной истории. Он так и остался ее спасительным убежищем, но, лишившись былой жесткости, как-то потеплел.

Замужество? Зачем? Тру не хотела думать об этом. Она не должна задавать себе этот вопрос.

Войдя в свою спальню, Тру затворила дверь и села на край кровати. Завтра предстоит трудный день, многое надо сделать, главное – постараться обойтись без стресса. Но она не могла лечь спать, не связавшись с Кармелой.

Взяв телефон, Тру отправила подруге эсэмэску:

«Что случилось? Гейдж явно не в своей тарелке. И это еще мягко сказано. Я его таким никогда не видела».

Тут же пришел ответ:

«Я не хочу больше обсуждать это. Никогда. Поэтому, пожалуйста, не спрашивай».

«Ладно. Я просто беспокоюсь о тебе».

«Не надо. Я уже большая девочка, я управляю магазином. Все мужики – идиоты, хотя и вполне симпатичные, и беспомощные как дети».

«Как это?»

«Симпатичные и беспомощные: ну как котята, щенки, птенцы…»

«Смешно…»

«Пожалуй, на сегодня все».

«Хорошо, когда захочешь, позвони. У меня есть новости».

«Что же ты молчала? Сейчас же позвоню!»

Тру хихикнула.

«Не нужно. Свадьба будет здесь, в Мейбенк-холле».

«Ну ты даешь!!!»

Сразу же зазвонил телефон, и Тру сказала, даже не взглянув на экран:

– Думаю, у меня все получится!

– Гертруда? – Коротко, громко, пугающе.

Сердце Тру упало.

– Пенн?

– Я в Лондоне. До тебя невозможно дозвониться: с кем ты разговаривала?

– А… разве у вас не слишком поздно?

– Четыре утра, но мой организм не желает приспосабливаться. Как продвигаются приготовления к свадьбе?

Тру покачала головой.

– Прекрасно… все прекрасно.

– Все под контролем?

– Да, – пробормотала Тру и зажмурилась, но тут же взяла себя в руки: «Не смей! Ты невеста!»

– Не слышу.

– Все прекрасно, – повторила Тру как можно тверже.

– Превосходно. Ты нашла банкетного менеджера?

– Да. Это Уильямс Парнел.

– Никогда не слышала о таком…

– Он… высочайшего уровня. – Нет. Скорее всего нет, поскольку не принимает к оплате карточки, только наличные.

– Что ж, я очень рада. А что по поводу ресторана?

– Это сюрприз.

Повисла пауза.