Около строящейся мастерской стоял несколько растерянный Коллин в полном обмундировании, а перед ним, всем своим видом выражая презрение, подпрыгивал от нетерпения мальчишка со странным прозвищем Пинок. Видимо, это была самая яркая черта его характера. Он легко велся на любые провокации, грубо говоря, куда пнут, туда и летит. От своего рабочего места отошел Шон. И тут он стремится ввязаться в соперничество с Колином.

– Так, Пинок, ноги в руки, и чтоб вся заготовка до досочки была здесь. Скажи Бруку, чтоб вернул все. Быстро. – Самым серьёзным голосом Шон даёт установку к действиям, разворачивая мальчишку в нужном направлении. – Давай пошустрее, работа ведь стоит!

– А если нет, то что? – Пинок не желал упускать забаву. Ведь это так весело, покуражиться над взрослым парнем.

– А если нет, увидишь за ужином. Спать тебе голодным. Брук спер заготовки этого, я испорчу ужин Брука, а он, как пить дать, отберет у тебя. На тетку Василу не рассчитывай, я с ней поговорю.

– Чё это ты за предателя заступаешься, сам же с ним царапаешься все время! – похоже, Пинок не умел останавливаться или Брука боялся больше, чем Шона.

– А потому заступаюсь, что я не хочу стать таким же, как ты и Брук. Я исподтишка не гажу, и смотреть со стороны не буду на ваши подлости. Я буду побеждать честно. Иди к Бруку, если заготовок сейчас не будет...

– Если заготовок сейчас не будет, – покинув укрытие холодно произнес мастер Гевин, останавливая склоку и не позволяя Шону наговорить глупостей, – то ты, Пинок, будешь неделю убирать туалеты не только в доме, но и у строителей, а Брук станет вечным дежурным в свинарнике и коровнике.

Мы все наблюдали, как мелкий задира дал деру в сторону дома.

– Молодец парень, хорошо сказал, я доволен, – Гевин переключил своё внимание на Димку-Шона.

Шон смущенно заалел от похвалы, кивнул и двинулся в сторону своего рабочего места.

– Спасибо, – прилетело ему в спину от Колина.

Шон притормозил, обернулся и тихо ответил:

– Не за что, ты хорошо работаешь.

Я тут же поймала взгляд сына, показала ему большой палец и кивнула в сторону второго этажа. Последнюю неделю Димка по вечерам пробирался ко мне в комнату и засиживался там допоздна. Тогда мы болтали, а иногда даже просто молча работали сидя за одним столом. Я занималась по учебникам, что при любом удобном случае мне привозил Веррес, либо изучала записи Эмилии, тогда как Димка, в свою очередь, вникал в премудрости местного языка, жалуясь, что в доме негде уединиться для тишины и спокойствия. А ему нельзя было отставать от Коллина, оккупировавшего кухню и занимающегося под предводительством Василы.

Я едва дождалась отбоя, когда, наконец, смогла обнять моего мальчика, моего маленького сыночка, стремительно превращающегося в мужчину.

– Я так тобой горжусь, Димка! Ты сегодня был невероятно крут! – выразила свое восхищение. Ведь мог бы проигнорировать, радуясь, что к Коллину такое отношение. Ан нет, вмешался и разрулил несправедливость. – Ты поступил очень достойно, как настоящий взрослый мужчина. Не воспользовался чужой подлостью и признал достоинства противника. Это требует мужества даже от взрослых людей. Ты молодчина.

– Да ладно, ма, какая разница, взрослый или не взрослый. Колин и вправду хорошо работает, мне трудно с ним тягаться.

– Он старше тебя почти на пять лет, Дим. То, что ты в работе держишься с ним на равных, уже достижение. Твой личный прорыв. Вот в учебе вы в равных условиях, и тут ты пока недорабатываешь. Зато математику щелкаешь как орешки!

– Да я и раньше любил этот предмет...

Мы еще долго болтали о Димкиных проблемах в учебе и искали способ их решить. Я хвасталась гребнем–плойкофеном и показывала дневник Эмилии.

– И ты все это понимаешь? – в голосе ребенка был восторг, – Это ты крута, ма!

– Нет, ещё не всё понимаю, но разбираюсь постепенно.

– Так, это про этот гребень Ами всем рассказывает? Да?

– Наверное, да. А что ещё Ами рассказывает?

– Только про гребень, а так молчит как рыба, – хмыкает парень и пожимает плечами. – Всем интересно, что ты ей сказала. Ведь наши знают, как Трейси ее доставала. Сперва все считали, что Ами тебе пожаловалась и ты накажешь Трейси, а вместо этого Ами сама эту склочницу на место поставила, да так клево! У нас теперь не Трейси, а Картошка! Прозвище прилипло! – хихикает Шон, на что я лишь качаю головой. Язык мой, враг мой. В следующий раз нужно строго следить за тем, что я говорю в присутствии детей, а то впитывают они как губки.

– Я не знала, и много у вас таких интриг?

– Да хватает, – смущенно отмахнулся сын, чему-то улыбаясь. Для полного образа не хватало пошаркивания ножкой и ковыряния пальчиком. Наверное, и сам в этих интригах участвует. – Не вникай, ладно? Мы между собой сами разбираться должны, так нам всегда военрук из детдома говорил. Да и мастер Гевин спуску не даёт, за всеми следит, будто глаза на затылке, – в этом я уже и сама смогла убедиться.

Перед тем, как уйти в свою спальню, Димка с очень серьёзным видом задал мучивший его вопрос, из-за которого он ерзал на стуле последние сорок минут.

– Лиза, – в моменты сильного волнения Димка продолжал прыгать в обращении с «ма» на «Лиза» и обратно. – Я хочу тебе кое-что рассказать. Но если расскажу, буду как бы стукачом, и из-за меня друзей накажут. Зато сдержу обещание о честности, ведь мы с тобой договорились не хранить тайны друг от друга. А если не расскажу, то они глупостей наделают. Как бы ты поступила, а, мам?

Вопросик, что называется, на засыпку. И что мне ответить ребенку? Доверие между нами сейчас и так как тонкая ниточка. Как его не подорвать? Какие нравственные ориентиры мне дать моему сыну, чтобы подобные дилеммы, с которыми не всегда справится и взрослый, не мучили?

– Давай сделаем так, Димка, – показываю максимальную собранность, давая понять, что сказанное сейчас считаю очень важным. – Я пообещаю тебе, что не стану ничего предпринимать в ответ на ту информацию, которой ты со мной поделишься. Это останется строго между нами. При условии, что никому не угрожает опасность.

– Ты ведь и сама знаешь, да, мам? – ребенок как-то весь уменьшился и стал тем, моим маленьким земным Димкой, а не более взрослым Шоном, к которому я уже привыкла.

– Скажи это Дим. Сделай так, чтобы не жалеть о последствиях, – напряженная работа мысли на лице Димки причиняла мне физическую боль. Мальчик учится просчитывать варианты и принимать непростые решения. Это и взрослым трудно, найти баланс между порядочностью, целесообразностью и собственным удобством.

– Парни собирались идти на болото ловить змей на продажу, но ты не пугайся, дядя Флин и дядя Ричард вправили им мозги. Только я боюсь, что ненадолго. Эд, дурень настырный, не успокоится, он только притих, он всегда такой. И ребят уболтает.

– Спасибо тебе за доверие, – я присела перед ним на корточки, обхватил детские ладони. – Я действительно знала. Но сейчас ты дал мне еще один повод тобой гордиться. Рискнул своими отношениями с друзьями, чтобы уберечь их от опасности и не позволить совершить ошибку, пусть и с моей помощью. Это настоящий поступок. Друзья – это очень важно, но лучше живые бывшие друзья, чем мертвые друзья, которых ты не уберег по своей душевной слабости. – И чтобы сбить накал пафоса, перевела тему. – Ну и как тебе уроки от дедушки Ульха и мастера Гевина? Ты же на Земле не делал ничего такого.