когда ты с норковой шубой в руках бродила между бездомных, спавших под газетами или коробками от лапши. Телефон у тебя всегда был включен, но уже никто не звонил, даже чтобы сообщить, что видел человека, похожего на мать. Однажды на станции метро «Сеульский вокзал», где она потерялась, ты встретила неподвижно стоявшего там брата. Вы вдвоём просидели на станции до окончания движения поездов, наблюдая, как они ездят туда-сюда. Брат сказал, что раньше у него было чувство, будто, если он будет так сидеть, мать вдруг хлопнет его сзади по плечу: «Хёнчхоль!» – но сейчас ему так уже не кажется. Сейчас он не может ни о чём думать, в голове стало пусто. Сказал, что приходит сюда, когда после работы не хочется идти домой. Однажды в выходной день ты приехала к брату и увидела, как он выходит из машины с клюшками для гольфа. Ты закричала на него: «Идиот!» – и устроила скандал. «Если даже ты опустишь руки, кто будет её искать?» Ты вырвала у брата клюшки и швырнула их на землю. Постепенно все становились сыновьями, дочерями и мужем, утратившими мать и жену. Жизнь продолжалась и без неё. Однажды ранним утром, отправившись на то место, где потерялась мать, ты опять встретила брата, который сидел в лучах рассвета. Ты обняла его сзади. «Может быть, то, что мы помним мамину жизнь как сплошные страдания и самопожертвование, – это только наше мнение? Может быть, это из-за чувства вины перед ней мы помним её всегда грустной? А ведь, возможно, именно такое наше отношение делает её жизнь бессмысленной?» Брат вспомнил слова, которые всегда были у мамы на устах. Когда у матери случалось что-то хотя бы немного радостное, она говорила: «Как я благодарна! Как благодарна!» Она была благодарна даже за маленькие радости жизни. Брат сказал, что её благодарность была искренней. Мать была благодарной судьбе за всё. Он сказал, что жизнь человека, который умеет благодарить, не может быть сплошь несчастной. Прощаясь, брат сказал – он боится, что даже если мать найдётся, она его не узнает. Ты сказала, что самый дорогой для мамы человек на свете – он. Что мать узнает его, где бы он ни был, как бы ни изменился. Как-то давно, когда брата забрали в армию и отправили в учебную часть, прошло собрание родителей призывников. Взвалив на голову поднос с угощением, мать взяла тебя за руку, и вы вместе пошли в часть брата. И когда не одна сотня человек в одинаковой форме показывала приёмы тхэквондо, мать смогла найти брата среди остальных. Для тебя все были на одно лицо, но мать вдруг расплылась в широкой улыбке и, показывая в одну точку, сказала: «Вон твой брат!» Впервые за долгое время вы мирно разговаривали с братом о матери, но потом ты опять подняла на него голос, спрашивая, почему он не продолжает искать её. «Почему ты говоришь о маме, как о человеке, который никогда не вернётся?!» – напала ты на брата. «Как, как я должен её искать?!» – расстегнув пуговицу рубашки под пиджаком, он в конце концов не смог сдержать слёзы. После этого брат перестал отвечать на твои звонки.

Только после утраты матери ты вдруг осознала, как много историй из её жизни накопилось у тебя в голове. Её будни, которые без конца повторялись… Её слова, о которых ты не задумывалась, пока она была рядом, которые казались тебе ничего не значившими, всплыли, подняв в душе бурю эмоций. Ты осознала, что, даже когда закончилась война, когда уже можно было нормально жить и питаться, её статус не изменился. Даже когда вся семья после долгой разлуки вновь собиралась за столом, обсуждая президентские выборы, мать приносила еду, мыла посуду, стирала и развешивала тряпки. Она даже сама чинила ворота, крышу и пол. Никто не пытался помочь матери в этих делах, которые она должна была делать бесконечно, и даже ты по привычке продолжала думать, что, конечно же, это её работа. Хёнчхоль был прав, ты иногда думала, что жизнь матери – сплошное разочарование. Несмотря на это, мать, которая сама никогда не жила хорошо, старалась дать тебе всё самое лучшее, и именно она утешала тебя, легонько хлопая по спине, когда ты чувствовала себя одинокой.

Когда на дереве гингко возле Сеульской мэрии выросли новые листья размером с монетку, ты сидела на корточках под толстым стволом у дороги, ведущей в сторону района Самчон-дон. Не верилось, что мать так и не вернулась, а весна всё равно наступает. Замерзшая земля прогревалась, деревья начинали зеленеть. Позволявшая тебе всё это время держаться вера в то, что мать вернётся, пошатнулась. «Мама потерялась, но вот точно так же придёт и лето, и осень, и опять зима. Среди этого всего и я буду продолжать жить». Ты будто увидела впереди себя пустыню… По ней, с трудом переставляя ноги, шла заблудившаяся женщина в синих шлёпанцах.

Не сказав никому из родственников, ты поехала вместе с ним в Рим, где он должен был участвовать в семинаре. Он предложил тебе поехать вместе, но, похоже, и не надеялся, что ты согласишься. Когда ты всё-таки решила поехать, он был даже немного растерян, но спокойно изменил свои планы с учётом того, что едет с тобой. Он даже звонил накануне, спрашивая: «Ничего не изменилось?» Садясь с ним в самолёт на Рим, ты впервые подумала, что, возможно, мать мечтала путешествовать. Она всегда переживала и просила тебя не летать на самолётах, но ты вспомнила, что после твоего возвращения она подробно расспрашивала тебя о тех местах, где ты побывала. Она засыпала тебя вопросами: «Во что одеваются китайцы?», «Как индейцы носят детей?», «Какое самое вкусное блюдо в Японии?», «В Китае мужчины летом ходят, раздевшись до пояса», «Индианка в Перу несла ребёнка под мышкой в сетке», «В Японии еда слишком сладкая», – всегда коротко отвечала ты. Если мать продолжала спрашивать, ты ленилась отвечать и говорила: «Мама, в другой раз расскажу». У вас не было возможности поговорить в другой раз, потому что у тебя всегда были другие дела. Усаживаясь в кресло самолёта, ты глубоко вздохнула. Именно мать советовала тебе уехать жить куда-нибудь далеко. И именно она отвезла тебя жить в город, самый дальний от места твоего рождения. Матери тогда было… Только сейчас ты с болью осознала, что. когда мать отвезла тебя в столицу, а сама села в ночной поезд, чтобы уехать обратно, ей было столько же лет, сколько сейчас тебе. Жизнь одной женщины… Вышла замуж ещё до того, как наступили первые