– Как бы банально это ни звучало, но попробуй заняться повседневными делами.

– Сомневаюсь, что у меня хватит сил даже на один день.

– Тогда начни с одного часа… Я хочу прогуляться по лесу. Пойдем со мной. Мы будем идти совсем медленно.

– Нет, – покачала головой Элиза. – Я останусь дома. Может, выйду посидеть в сад. Завтра я намерена открыть кафе, даже если мне придется туда ковылять на костылях.

– Я уже слышала об этом от Флоранс. Ты готова?

– Вряд ли я когда-нибудь буду готова, но в любом случае это сделаю. Мне нужно найти способ выбраться… из всего этого.

Элен ее понимала.

– Я не могу перестать его любить, – продолжала Элиза. – Он здесь. В моем сердце. Я хочу умолять его, чтобы не уходил. Хочу встать на колени и сказать, что люблю его. Прежде я не говорила. Откладывала на потом, а теперь уже поздно. Элен, я навсегда упустила возможность сказать ему об этом.

– Виктор знал, что ты его любишь.

– Ой, меня сейчас вывернет, – пробормотала Элиза и, хромая, двинулась во двор.

Спустя несколько дней, в обеденный перерыв, Элен зашла к Виолетте. В последний раз они виделись за два дня до казни партизан. Элен не давала покоя одна мысль.

– Как я рада тебя видеть, – сказала Виолетта. – Я тебе кое-что приготовила. Конечно, случившегося это не изменит, но, надеюсь, чуть поднимет тебе настроение. Обожди меня в мастерской.

Элен прошла в мастерскую и села у окна. Она слышала, как Виолетта поднялась на второй этаж, затем спустилась и вскоре появилась в мастерской, держа над головой вешалку с красным платьем.

Элен ойкнула и вскочила со стула, изумленная видом возрожденного платья.

– Я специально повесила его в шкаф, чтобы не помялось.

– Какая красота! Даже не верится, что подол был изрезан на куски. Я могу его забрать?

– Конечно, – улыбнулась Виолетта, протягивая ей платье. – Рада, что оно тебе нравится.

Завороженная умело вшитыми шелковыми вставками, Элен потрогала ткань, разгладила пальцами.

– Может, Элиза немного обрадуется, когда увидит. Хотя сомневаюсь, способно ли что-то ее сейчас обрадовать.

– Гибель Виктора ее подкосила.

– Да. Рана еще вовсю кровоточит. И не столько смерть, сколько то, как он ушел из жизни. Но у Элизы есть стержень. Она не сломается и найдет способ жить дальше. Горе не подомнет ее, однако сейчас она сражается с внутренними демонами.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Просто ощущение такое.

– Увидеть подобное… любого всколыхнет, даже постороннего. Но видеть, как твоего любимого у тебя на глазах приговаривают к смерти и тут же убивают… – Виолетта часто заморгала и отвернулась.

В мастерской стало тихо.

– Виолетта, а как умер твой муж? – осторожно спросила Элен. – Его ведь не расстреляли?

Она внимательно наблюдала за лицом Виолетты. Вопрос заставил подругу болезненно поморщиться и скривить рот. Виолетта избегала смотреть ей в глаза.

– Виолетта, прости за неуместный вопрос.

– Пьер не умер…

– Я всегда думала…

Виолетта тряхнула головой и посмотрела Элен в глаза:

– Мне не хочется говорить об этом.

– Прости, пожалуйста. И зачем только я спросила?

– Ничего страшного. Но давай сменим тему.

Элен оглядывалась по сторонам, ища, о чем бы еще поговорить. Ее взгляд снова упал на платье. Когда-то оно что-то значило для матери. Может, и до сих пор значит. Элен представила, как мать кружится при лунном свете и подол платья кружится вместе с ней, похожий на вздымающиеся и опускающиеся морские волны. Синева океана и белые гребни волн медленно становились красными…

Отвлеченная мысленной картиной, Элен заморгала, несколько удивляясь увиденному. Аккуратно сложив платье, она отогнала посторонние мысли. Она ведь шла сюда с намерением кое-что узнать.

– Ты как? – насторожилась Виолетта.

Они заговорили разом.

– Давай ты первая, – со смехом предложила Виолетта.

Элен расправила плечи. Пусть это дело прошлое, но в нем надо поставить точку.

– Может, сейчас неподходящий момент, но я хочу спросить: хорошо ли ты знала Жюльена?

– Жюльена?

– Да. Жюльена из Дома. Ты знала, что я его люблю?

Виолетта на мгновение замешкалась и тут же улыбнулась:

– Надо же, я совсем забыла.

– Но ведь я рассказывала тебе о нем?

– Да, – ответила Виолетта, которой стало несколько неуютно.

– Мы тогда сидели у тебя в саду.

– Да.

– Так… хорошо ли ты его знала?

Виолетта уставилась в пол и не сразу подняла глаза.

– Мы с ним несколько недель периодически встречались, но это было до твоего признания, что ты его любишь. Потом я сразу прекратила эти встречи.

– Ты должна была бы мне рассказать.

Виолетта пожала плечами:

– Прости. Честное слово, я не хотела причинять тебе боль, а тем более затевать ссору. Я знала: он из тех мужчин, кого называют дамскими угодниками, и подумала, что это может ударить по тебе.

Потянулись минуты. Элен не знала, как относиться к услышанному, но чувствовала себя обманутой. Жаль, что Виолетта еще тогда не сказала ей о своем романе с Жюльеном.

– Элен, ну давай оставим прошлое в прошлом, – предложила Виолетта. – А? Мне самой очень неловко.

Элен рассеянно разглядывала линии на собственной ладони. Виолетта была ее подругой. С кем еще можно было всласть посплетничать, как не с ней? Но не сказать ни слова о своем увлечении? Такого никак не ждешь от подруги, которой ты вроде бы небезразлична и которая небезразлична тебе.

– Так о чем ты хотела поговорить? – наконец спросила Элен.

– Уже и забыла.

Элен решила оставить прошлое в прошлом. Жюльен давно исчез, а Виолетта по-прежнему здесь. Бессмысленно дуться на то, чего уже не изменить.

– Большое тебе спасибо за починку платья.

– Пустяки.

Элен поцеловала ее в щеку, и они вместе пошли к выходу.

Вернувшись в кабинет, Элен увидела там капитана Мейера. Он пришел снять швы и в знак благодарности принес вино и шоколад.

– Напрасно вы это, – сказала Элен, но его теплая улыбка и искренняя благодарность заставили ее задуматься.

Наверное, нельзя одинаково ненавидеть всех немцев. Ненависти заслуживают только нацисты.

– Если я, в свою очередь, могу вам чем-то помочь, говорите без стеснения, – предложил он.