Представляю, сколько она запросила за свои услуги с волка. Слабые ведьмы крайне предприимчивы, но даже они с оборотнями дел предпочитают не иметь. Вывод: раз бабуля решилась на сделку со зверем, то цена вопроса конская.

Платить Витя не торопится. По крайней мере, деньгами. Он направляет ствол на бабку и точным глухим выстрелом в лоб отправляет её на тот свет.

Я врач, хоть и для животных, и напугать меня смертью сложно, однако к горлу подступает тошнота, и я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на предсмертные конвульсии колдуньи.

— Слабовата ведьма, ты права, — Витя сохраняет абсолютное хладнокровие, — но это только плюс. Ни ты, ни твои оборотни не почуяли, что она колдунья. А я неплохо сэкономил, — добавляет с улыбкой. — Сильную ведьму убить непросто, а эту — не проблема.

— Мразь ты, — всё, что я могу сказать Вите.

Он в шоколаде, а у меня проблемы, и их надо как-то решать. Я поглядываю на дверь — жду, когда мои волки появятся здесь и порвут этого урода на заплатки. Где их, блин, носит?! Территория санатория не такая большая, чтобы искать меня полчаса.

— Не надейся, они не придут, — Витя качает головой, прекрасно понимая, о чём я думаю. — Ведьма хоть и слабенькая была, — бросает короткий взгляд на труп, — но кое-что умела хорошо. Запутала она следы, и связь ваша не поможет.

Игорь и Лёша меня не найдут… Я на мгновение умираю без всякого насилия — сердце покрывается корочкой льда и перестаёт стучать.

Э-эй, нет. Погодите. Теперь я кошусь на мёртвую ведьму. Похоже, у Вити есть серьёзные прорехи по части знаний магии. Он считает, что заклинания колдуньи продолжают действовать после её смерти. Ну-ну.

Не зря мне моя бабуля говорила: «Помни, чему я учила тебя, Тома». И я помню! Нужно только немного подождать, когда чары после смерти колдуньи развеются и мои оборотни почувствуют, где я.

— Продумал всё, да? — задаю Вите бессмысленный вопрос, чтобы потянуть время.

— Да, — он горд собой. — Сейчас тебя хлопну, а потом, когда всё уляжется, с волками твоими разберусь. Пули из них выковыривать будет некому.

Зверь наверняка думает, что ему офигеть как прёт. Продажа Светкиного ребёнка его озолотит, перед Смирновым выслужится — и среди местной братвы у него авторитет появится. Ещё и старую обиду на меня выместит. Тридцать три удовольствия практически разом.

Я не без труда поднимаюсь с колен, но ноги после удара спиной едва держат. Приходится цепляться за стол, чтобы не рухнуть.

— Свету тебе не жалко? — продолжаю пустую болтовню. — Хоть её и ребёнка не трогай.

— Что мне за это будет? — зверь с ядовитой улыбкой на губах проходится по мне взглядом. — Похорошела, Тома. Девчонкой ты была плоская, а сейчас, смотрю, всё при тебе.

Я почти физически ощущаю Витин голодный взгляд и машинально стягиваю на груди разорванную блузку, пытаясь прикрыться. Что у него на уме — понятно, и от этого мерзко. До тошноты.

Волк встаёт и шагает ко мне, а я не то что бежать — идти не могу.

* * *

Какого хера произошло, мы с Горынычем не поняли. И времени выяснять нет. Надо искать нашу мурку. А как, мать-перемать, её найдёшь, если со связью что-то случилось?!

— Тома где-то рядом, — задрав голову, кручусь на месте, разглядывая окна санаторного корпуса.

— Лёх, это херня какая-то! — у Игоря паника. — По комнатам побежим? Или что?.. Что, бля, делать?! — он в сердцах хватает меня за грудки.

— Панику прекратил! — рычу и бью его по рукам. — У вас с Тамарой связь сильнее. Может, волком её почуешь. Превращайся.

Других вариантов я не вижу. Тома рядом, но где конкретно — неясно. Бегать по санаторию и выламывать двери номеров — хреновая идея. Во-первых, это долго, а во-вторых, нашей любимой докторши там может и не быть.

Ну, Витя… гандон штопанный. В том, что он к ситуации имеет отношение, у меня сомнений нет. Только его запах не могу почувствовать. Не один волчара работает — с помощником, и помощник этот шарит, как след запутать.

Игорёха быстро стягивает с себя одежду, перекидывается в зверя. Нос в землю и пошёл, а я бегом за ним. Раннее утро, дворник подметает дорожки и мы с Горынычем — два акробата, скачем по территории.

— Тут с собаками гулять нельзя! — орёт нам работник санатория.

Я лишь на секунду оборачиваюсь, чтобы послать этого умника в известном направлении, а когда поворачиваю голову туда, где среди сосен мелькал пушистый зад Горыныча — его уже там нет.

Твою. Мать.

— Игорь!

Вместо ответа я слышу эхо от собственного ора и ругань дворника, который грозит вызвать ментов. Мне сейчас насрать, пусть хоть чёрта вызывает. Экзорцист с метлой, блять. На хер я вообще на него отвлёкся?..

Ношусь по сосновому бору, как идиот — ни Игоря, ни мурки. Смысла рвать задницу нет, надо включать голову. Стою у старой сосны, дышу тяжело, и так же тяжело мне сейчас думается. Я Альфа, и что такое паника — не знаю. Но, походу, настал час знакомства с холодным убивающим разум чувством.

Звук, очень похожий на выстрел, заставляет меня вздрогнуть. Это со стороны реки было. Зверь внутри меня щетинится, скалит зубы, а ноги сами несут вперёд. Я несколько раз спотыкаюсь о старые поросшие мхом брёвна, падаю, поднимаюсь и несусь к деревянному зданию на берегу.

Там. Тома и Горыныч точно внутри бревенчатого домика с вывеской «Ресторан». Но самое хреновое, что я несколько раз уже пробегал мимо него, и даже мысли не возникло заглянуть на огонёк. Игорёха, видать, почуял мурку и рванул туда, а я опоздал…

И опоздал сильно. Это я понимаю, ворвавшись в ресторанный зал.

Перед глазами у меня карусель с неутешительными картинками. Бешеными глазами на меня смотрит Витенька и дуло пистолета. На полу в красной луже лежит бабка, которая терроризировала меня в санатории ночью — она мертва. Игорь в волчьей шкуре ранен — истекая кровью, ползком пытается добраться до гандона.

— Стоять… — хриплю Горынычу.

И тут я понимаю, что мотивирует Игоря в таком состоянии рваться загрызть Витю. Наша мурка на полу в крайне неестественной позе — жива, но без сознания. Девочка в разодранной блузке, с задранной юбкой и стянутыми на бёдра трусиками. Ублюдок!

Красная шторка ярости падает на глаза. Ствол меня не остановит. Он остановит Витю. Навсегда.

У Витеньки в глазах страх. Ужас даже. Что такое? Не рассчитывал, что я найду это место? А я нашёл. Его тело сейчас полностью под моим контролем, и я решаю, что будет делать правая рука, в которой он держит пистолет с глушителем.

— Заряжен, да? — издевательски улыбаюсь, глядя, как гандон суёт ствол себе в рот.

Смерть его будет быстрой, поэтому удовольствие от аперитива я растягиваю. Витя не управляет собственным телом, но возможность думать, осознавать я ему оставил. Мыслей у него сейчас миллиард, наверное. Мычит вон что-то. Наверняка хочет пощады. Её не будет.