class="p1">– Членораздельная речь покинула нашего друга навеки, – скорбно добавил Нэд.

Арчи залился краской, Нэд поднял руку, а Эдвин ударил по ней, и они оба рассмеялись довольные собственным остроумием и как всегда чересчур эмоциональными реакциями друга и коллеги.

Когда-то Агата считала, что шпильки Нэда, а иногда и Эдвина, в адрес Арчи вызваны неприязнью, но прошло уже довольно много времени, с тех пор как она поняла, что их шутки простое ребячество, часть особого ритуала. Благодаря этому связь между друзьями только укреплялась, а порой они помогали снять напряжение. Агата видела, как выдохнул Адам, как усмехнулся Палмер, как покачал головой Брок, принимая правила игры.

Она сама почувствовала, насколько легче стало дышать – не физически, но эмоционально.

– Ты хотел что-то сказать? – спросила Агата слегка рассерженного Арчи, тот ответил ей полным благодарности взглядом.

– Я раздумывал над теорией вероятности, – с невероятным апломбом выдал Арчи.

Агата прикусила щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Очень уж важный вид напустил на себя парень.

Остальные не собирались щадить чувства Арчи. Отовсюду раздались смешки, на которые, впрочем, оратор не обратил особого внимания.

– Возможно, кое-кто здесь находящийся слишком туп, чтобы понять, о чем я говорю, – здесь Арчи на секунду замолчал, бросив на Нэда и Эдвина многозначительный взгляд. – Поясню. Теория вероятностей как наука появилась еще в средние века. Уже тогда люди пытались найти математические закономерности в некоторых азартных играх. Они анализировали. С тех пор появилось более точное определение термину «вероятность», иначе её можно назвать равновозможностью. Например, когда в воздух подбрасывают монетку, нет оснований для предпочтения «орла» или «решки». Разумеется, если никто не жульничает, монета симметрична, а материал однороден. Стоит еще обратить внимание на …

Тут Арчи наткнулся на совершенно пустой взгляд Эдвина и быстро свернул лекцию.

– Я имею в виду, какова вероятность, что в таком огромном городе кузены по очереди, случайно, устроились в наше бюро расследований? – Арчи оглядел каждого из коллег и остановился на Джоне Трэнте. – Или ты знал, что Адам работал на Палмера?

– Понятия не имел, – покачала головой Агата, и привела юного ученого в состояние близкое к экстазу.

Сама она постаралась держать себя в руках. Ни одна черта её лица не должна позволить заподозрить окружающим, что об этом факте она узнала только сейчас.

Адам работал на Палмера? Значит, именно здесь её брат познакомился с Нэдом Эмерсоном? Количество вопросов к Адаму значительно возросло. Только вот сможет ли она получить на них ответы?

Тем временем Арчи то и дело вздыхал и махал руками так, что едва не сбил очки с собственного носа.

– Потрясающе!

– Предлагаю тебе поразмыслить над этим в бюро, – сказал Нэд. – Можешь даже сделать вычисления. А сейчас скройся с глаз и дай кузенам поговорить наедине. Это дело семейное.

Арчи уговаривать не пришлось. Он пулей вылетел за дверь. За ним потянулись остальные. Когда за Палмером закрылась дверь, Нэд повернулся к Агате.

– Я буду за дверью, – мягко сказал он и уже шагнул по направлению к двери, как Агата неожиданно даже для себя, схватила его за рукав.

– Нет. Останься.

Она наверняка злилась бы на брата, задала бы уже тысячу вопросов, узнала обо всем и ушла, но вместо этого она села в кресло и замерла, старательно пряча глаза и покрасневшее лицо от Нэда и Адама.

Она взяла его за руку! Ну, может, не совсем за руку…

Да какая разница!

Агата не могла понять, что на неё нашло. Или понимала и от этого краснела еще сильнее.

«Я едва не сказала, что если дело семейное, то он должен остаться! Ты серьезно? Дело семейное? Ваша помолвка насквозь фальшивая!» – ругала сама себя девушка. Потом в памяти всплыло его признание на том озере, и Агата уже собралась сбежать, придумав благовидный предлог, как её остановил голос брата.

– Что тут происходит?

Он уже некоторое время с подозрением переводил взгляд с чересчур довольного лица друга на шляпу Агаты – её лица видно не было, так низко она склонила голову. Смутные подозрения зародились в его голове.

Он пообещал себе всерьез об этом поразмыслить немного позже.

Агата судорожно искала любую тему для разговора, лишь бы исключить любые возможные вопросы брата по поводу только что разыгравшейся сцены.

– Как вы познакомились? – выпалила она первое, что пришла в голову, и неожиданно поняла, что это лучший вариант развития беседы. Он поможет её сердцу переключиться.

Нэд и Адам переглянулись.

– Пожалуй, будет лучше, если я начну с самого начала, – сказал Адам и немного замялся.

Агата была уверена, что в его голове промелькнула та же картинка, что и у неё.

Начало всего.

Сейчас Агата удивлялась, как могла не заметить изменений в поведении брата. Они были настолько очевидны…

Он о чём-то подолгу разговаривал с Сарой, и замолкал, как только она приближалась. Чаще, чем обычно, гулял в одиночестве и не приходил поболтать перед сном.

Она ничего не понимала до той самой ночи, когда увидела его под моросящим дождем на улице с кожаной сумкой в руках. На нем был дорожный плащ и старая шляпа дяди Алекса.

Агата тогда накинула на плечи халат и выбежала на улицу в домашних тапочках.

Он не сказал ей ни слова. На его лице промелькнула досада и раздражение. Адам просто отвернулся и ушел прямо в ночь.

Она не узнавала его, не узнавала себя. Она звала его, бежала следом, поскальзываясь на мокрой траве, падая прямо в жидкую грязь. Он не обернулся.

Агата в очередной раз упала и не смогла встать из-за боли в ноге. Она кричала в темноту его имя, и не находила отклика, пока её не отыскала насмерть перепуганная Ханна.

После той ночи Агата долго болела и хромала, но все это было пустяком. Тело излечилось быстро.

Кошмары мучили гораздо дольше. Ей снилась дождливая ночь. Ещё одна ночь. И лязг стали. И крики. И тошнотворный страх, выедающий душу.

Да, он ушел…

И она поклялась себе, что не простит. Не простит никогда.

– С чего же ты хочешь начать, Адам? С того момента, когда принял решение уйти? Или, может быть, с той ночи? – спросила Агата. Ей казалось, что её голос звучит спокойно, но на самом деле её слова и вид пробрали мужчин до костей. Так много боли. Так много сожалений.

Адам замер, разглядывая царапины на ладонях. Он понятие не имел, как начать этот разговор. Точно так же, как и сестра, он месяцами придумывал речь, придумывал извинения, но все они сейчас представлялись жалкими и совершенно бесполезными.

Он откашлялся и начал