Джейсон подвинулся так, чтобы я увидела его сдвинутые брови:

— Извини, но волк в таких вещах разбирается. Я, когдавошел в комнату, учуял запах не только Жан-Клода.

Я снова зарделась.

— Я же не сказала, что Ашер не получил удовольствия. Ятолько сказала, что у нас не было сношения.

— И к чему ты ведешь?

— К тому, что, если такое было от простого взятиякрови, я боюсь заняться с ним настоящим сексом. Насколько лучше это можетоказаться?

Он засмеялся — почти захихикал.

— Я был бы рад узнать.

Я приподнялась на локте:

— То есть ты бы не против был с Ашером?..

Он нахмурился, но в глазах его еще играли смешинки.

— Я какое-то время не мог разобраться, каковы же моипредпочтения. Я ведь сейчас уже почти два года pomme de sang у Жан-Клода. Когдаон питается, это восхитительно, Анита, офигительно восхитительно. И то, что мнеэто так нравится, навело меня на мысль: а не гей ли я? — Он погладил меняпо плечу. — Но мне нравятся девушки. Я не говорю, что с тем, с кем надо,не была бы возможна бисексуальность или что я никогда больше этого делать небуду. Но люблю я девчонок.

Последнее слово он задумчиво растянул.

Я засмеялась:

— А я люблю мужчин.

— Я заметил, — ответил он с едва заметной теньююмора в голосе.

Я села:

— Кажется, мы уже достаточно повалялись.

Он тронул меня за руку, снова посерьезнев.

— И ты действительно не собираешься больше ложиться сАшером?

Я вздохнула:

— Ты знаешь, ты же сказал, что Жан-Клод восхитителен,когда берет кровь.

— Ну да.

— Жан-Клод говорит, что укус Ашера — оргазмический вбуквальном смысле слова. То есть приносит еще большее наслаждение, чем укусЖан-Клода.

— Понял. — Он приподнялся на подушках, сложив рукина животе, и слушал меня.

Я сидела по-турецки, все еще голая, и это было не важно. Намбыло не сексуально, а просто уютно друг с другом.

— С Жан-Клодом у меня был секс, но я никогда непозволяла ему при этом брать кровь.

— Никогда?

— Никогда.

Он покачал головой.

— Ни у кого не видал такой силы воли, как у тебя. Никтодругой не отказывался бы от двойного наслаждения так долго.

— Ты от него не получал и то, и другое.

Он усмехнулся:

— Считается дурным тоном трахать своего pomme de sang,разве что он или она сами попросят. Если да, то это дополнительноеудовольствие, и то если они в этом деле хороши.

— Ты говоришь так, будто просил его об этом.

— Просил.

Я приподняла брови.

— Да брось, Анита, я с ним сплю дольше, чем ты. И надобыть более убежденным гетеросексуалом, чем я, чтобы не захотеть попробовать.

— Он тебе отказал?

— Очень вежливо, но отказал.

Я нахмурилась:

— Он объяснил причину?

— Ты.

Сильнее наморщить лоб я уже не могла и потому не сталапытаться, но недоумение никуда не делось.

— Но почему я? Ты был его pomme de sang дольше, чем яего девушкой, тем более любовницей.

— Когда я обратился с просьбой, вы встречались. Он,похоже, считал, что ты укажешь ему на дверь, если узнаешь, что он встречается сдругим мужчиной.

— От твоих слов меня мучают угрызения совести.

— Не хочешь знать правду — не спрашивай. — Онпристроил себе подушку поудобнее. — Но ты как-то смогла уйти от ответа намой вопрос.

— На какой?

Он посмотрел на меня:

— Анита, не жеманься. Ты этого совсем не умеешь.

— Ладно. Так что делать с Ашером? Я вроде как наобещалакое-что им обоим, что мы найдем способ организовать menage a trois или, точнее,a quatre.

— А кто четвертый?

— Мика.

— Ах, черт! — произнес он.

Я нахмурилась.

— Извини, не сдержался.

Я сказала:

— Так вот, если я это обещание возьму обратно, мыпотеряем Ашера.

— В каком смысле потеряем?

Я рассказала о намерении Ашера уехать.

— То есть, если ты пойдешь на попятный, он уедет.

— Ага.

Джейсон нахмурился, засмеялся, потом покачал головой.

— Дай-ка мне обдумать. Значит, его укус невероятнооргазмичен — наслаждение, сводящее с ума. Ты думаешь, что если с ним трахаться,когда он берет кровь, то будет еще лучше.

— Да.

— И почему же это проблема? — не понял Джейсон.

Я обхватила себя руками:

— Джейсон, я боюсь.

Он сел рядом:

— Боишься — чего?

— Боюсь... — Я попробовала подыскать слова инаконец сказала: — Боюсь быть поглощенной.

Он наморщил лоб:

— Поглощенной — я знаю это слово, но не понимаю, какойсмысл ты в него вкладываешь.

— Ты не боишься, что будешь хотеть кого-то из них таксильно, что отдашь за это все на свете?

— Ты о вампирах или вообще о людях?

Я опустила подбородок на колени:

— Конечно, о вампирах.

— Нет, не только о вампирах. Ты боишься хотетьполностью кого бы то ни было. Я прав?

— Не понимаю, о чем ты, — сказала я, не глядя нанего. Он отодвинул мне волосы за ухо, но они слишком густые и упрямые, чтобытам остаться.

— Не ври дяде Джейсону. Ты говорила не только овампирах.

Я посмотрела на него, обнимая прижатые к груди колени.

— Может быть, но смысл тот же. Я не хочу хотетького-нибудь так, чтобы если этого кого-нибудь со мной не будет, я умру.

По его лицу пробежало выражение, которого я не поняла.

— Ты боишься любить кого-то больше, чем саму жизнь?

— Да.

Он улыбнулся — ласково и чуть грустно.

— Я бы отдал какую-нибудь из не слишком излюбленныхчастей моего тела за женщину, которой я был бы так же дорог, как тебе Натэниел.

Я стала было возражать, что я не люблю Натэниела.

Джейсон приложил мне палец к губам: