только мычать, потому что рот был заклеен изолентой.

– И кровь на одежде, – вспомнил Стас. – И рана на затылке.

Орлов задумчиво посмотрел на Крячко.

– Насчет переломов не знаю, а вот рана, по словам экспертов, была неглубокой. Череп не пробит. Повреждены только мягкие ткани. Очевидно, что кровь принадлежала трупу, но травма, скорее всего, была не смертельной. Кроме того… – Петр Николаевич подошел к столу, открыл папку, достал протокол осмотра и протянул Гурову. – Изучи и передай другому.

Гуров решил зачитать вслух:

– «В правом боковом кармане пиджака обнаружена вскрытая пачка сигарет марки «Мальборо», в которой не хватает четырех штук. В левом боковом кармане – смятый носовой платок со следами, напоминающими губную помаду». Погоди-ка, Петр Николаевич, не припомню я что-то платок в кармане.

– А тебя рядом не было, ты тогда отошел куда-то, – объяснил Орлов. – Помните окурки рядом с трупом? Эксперты полагают, что часть из них была как раз от сигарет марки «Мальборо», – многозначительным тоном сообщил он.

Гуров протянул протокол осмотра Крячко и вопросительно взглянул на Орлова:

– Это когда же эксперт успел определить марку сигарет? У меня вот не получилось. Браво. А другая часть от каких сигарет?

– А с другими будут разбираться. На носовом платке предположительно остались следы губной помады. Полагаю, той самой, которая была на сигаретных фильтрах. То, что и там и там именно губная помада, я практически не сомневаюсь. Но пусть в лаборатории подтвердят мою догадку, – сказал Орлов.

– Документов при нем тоже не оказалось, – произнес Гуров.

– Нет, ничего. Вообще. Ребята все там осмотрели.

Орлов развернул принесенный пакет и выложил на стол «Поляроид». Достал газету, вынул фотографию. Затем вытащил кимоно в хрустящей упаковке.

– Окурки и носовой платок отдал экспертам. А это предлагаю рассмотреть до них.

Гуров взял в руки «Поляроид». Такие когда-то были в Советском Союзе на вес золота. Вся фишка была в том, что снимки можно было получить моментально, а не возиться с проявлением пленки. Количество карточек, на которых через несколько минут проявлялось изображение, ограничивалось восемью или десятью в зависимости от модели фотоаппарата, и хранились они в плоской коробке – кассете, которая одним движением вставлялась в отсек «Поляроида». Но были и минусы. Стоило такое удовольствие довольно дорого – комплект карточек для определенной марки фотоаппарата можно было искать в продаже очень долго, а количество фотографий было ограничено. В нынешние времена подобными «игрушками» практически не пользовались, на смену им пришла более серьезная и навороченная техника, предоставляющая гораздо больше возможностей для съемки. То, что сейчас вертел в руках Лев Иванович, было самым настоящим раритетом.

– Он практически новый, – пробормотал Гуров. – Пыльный просто. Ни царапин, ни других следов эксплуатации. И коробка, в которой он лежал, тоже целехонька. Фотография, скорее всего, была сделана с помощью этого «Поляроида».

Он взял в руки фото. Оно было сделано в помещении, на фоне светлой стены и частично окна, занавешенного тюлем. Девочка-подросток была запечатлена по пояс и пребывала в отличном настроении. Она смеялась, взгляд ее был открытым и излучал радость. Кадр был сделан в тот момент, когда она слегка подалась вперед и явно хотела что-то сказать фотографу.

Девчонка была русоволосой, стройной, скорее всего, фотограф был с ней хорошо знаком. В левой части снимка угадывались смазанные очертания человеческого плеча в одежде белого цвета. Ее обладатель вышел из кадра за секунду до того, как был сделан снимок. Судя по тому, что плечи девочки находились на одном уровне с плечом человека, решившего не фотографироваться или просто случайно попавшего в кадр, логично было предположить, что они были примерно одного роста.

– Тут дата, – сказал Гуров. – Второе июля одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года.

– Тридцать семь лет назад, – присвистнул Стас.

Гуров протянул фотографию Стасу.

– Уверен, что фото было сделано на этом фотоаппарате, – заявил Гуров. – Полагаю, что мужика замуровали примерно в то же время.

– Ну, ты погоди пока делать такие выводы, – буркнул Орлов.

– Костюм, ботинки – все это определенно из тех времен, – продолжил Гуров. – А я все голову ломал. Конечно, эксперты скажут точнее. Но костюмчик на трупе затейливый. Такие сейчас не носят, обратили внимание? Ботинки тоже не современные. И шмотки, и башмаки выглядят очень дорого. Понятное дело, что он не сегодня умер, но и не пять лет назад, а гораздо раньше, если судить только по его одежде. Я бы пока сосредоточился на тех, кто жив. На Багове. Мы не были друзьями, но впечатления о нем у меня самые положительные.

– Тогда начнем с него, – подытожил Орлов и уставился на Стаса, словно только что увидел его. – А ты чего молчишь?

– Жду, пока великие наговорятся, – ответил Крячко.

Он положил фотографию на стол и переключился на кимоно. Аккуратно достал его из упаковки, встряхнул и расправил, держа на весу.

– Детский размер, – объявил он.

– А бирки есть? – спросил Орлов.

Стас осмотрел кимоно и обнаружил на внутреннем шве маленький картонный ярлык, державшийся на пластиковом шнурке.

– Тут иероглифы. Я не знаток, – ответил он. – Могу сказать одно: эта вещица не импортировалась за рубеж, иначе непременно на ней было бы что-то типа «Made in». Скорее всего, такие кимоно выпускались только для своих. Какая-нибудь частная контора. Ручная работа, типа того. Вероятнее всего, кто-то сделал кому-то очень дорогой подарок. Девчонке на фотографии, может быть.

– Посмотри внимательнее, – попросил Гуров. – Неужели ничего больше нет?

Стас внимательно осмотрел кимоно еще раз.

– Нет, только иероглифы. Сам поищи.

– Не буду. Если ты не нашел, то я тем более – пас.

Орлов позвонил в лабораторию, попросил забрать улики. Через некоторое время пришла усталая полная девушка и унесла все с собой. Гуров, забыв про чай, вернулся к окну, достал сигарету.

– А труп-то был непрост, – задумчиво произнес он.

– И не говори, – оживился Стас. – Исходя из того, что удалось обнаружить, он в стене весело проводил время.

– Согласен, – кивнул Гуров. – К нему там женщина приходила, они покурили, побросали окурки на пол, а потом, если вспомнить следы губной помады на платке, он еще и губы вытер.

– Ей или себе? – не меняясь в лице, спросил Петр Николаевич.

– Да какая разница? – без тени улыбки ответил Крячко. – Главное, что она потом ушла, а он умер.

Орлов засопел. Гуров и Крячко переглянулись. Смеяться было нельзя ни в коем случае.

Сев на край своего стола, Петр Николаевич раскрыл папку с документами.

– Значит, так. Лев, завтра навестишь Багова. А ты, Стас, давай-ка завтра по квартирам.

– Стой, Петр Николаевич, – оборвал его Гуров. – Не будем распыляться. Ты хотел Стаса в одиночку отправить на отработку