Они не понимали, где находятся. Везли с завязанными глазами минут сорок. Это точно был не Лох-Аллен. Возможно, Фрейзерборо — единственный крупный город в регионе. Всю компанию поместили в камеру с решетчатой дверью, разрешили снять повязки. Условия содержания оказались терпимыми. Над душой не висели. Татуированные британские зэки не прессовали. В просторной камере, окрашенной в жизнерадостные бело-голубые цвета Андреевского флага, было несколько откидных лежачих мест, маленькое окно с тучами. Гендерное равноправие в этой стране, похоже, восторжествовало — Вику поместили в эту же камеру. Видимо, больше оказалось некуда.

— Нормальная плацкарта, — сказал Полянский и первым развалился на лежанке.

— Не по-людски здесь как-то, — с подозрением заметил Смолич. — Вроде тюрьма, а чем-то напоминает хоспис…

— Хостел, — поправил Андрей, принимая горизонталь. — Хотя если нас здесь продержат долго, то будет хоспис…

— Виктория, вы замужем? — спросил Полянский.

— А что? — смутилась Вика. Новая тюрьма ей тоже не внушала доверия. Она проверяла костлявым задним местом сомнительную мягкость нар, но прилечь не решалась.

— Это гостайна, — пришел на выручку Андрей.

— Victoria’s Secret? — сострил Смолич и первым рассмеялся.

— Продолжая начатую тему, позволю предположить, — вкрадчиво вещал Полянский, — вы были замужем, возможно, и сейчас там, и даже дети есть, но жизнь не задалась, хотя есть шанс все исправить. К чему это я? — забыл Максим. — Ах да, вот смотрю на одного товарища, не будем показывать пальцем, вернее, на то, как он украдкой на вас посматривает…

— Ты, кажется, запутался, — подметил Веприн.

— Если кратко, хотите удачно замуж?

— Хочу, — вздохнула Вика. — Какая же дура не хочет. Только мужика жалко.

Мужчины расхохотались. И упустили момент, когда к зарешеченной двери тихо подошли трое. Они стояли неподвижно, слушали. Потом крупный лысоватый субъект в клетчатом костюме выразительно кашлянул. Стоящий рядом молодой человек с высокомерной миной на всякий случай отодвинулся. Третьей была женщина. Еще молодая, невысокая, статная, в жакете и серой юбке. Пепельные волосы были собраны на затылке. Она пронзительно смотрела на Андрея. Потом перевела взгляд на Вику, смерила ее оценивающим взглядом, пренебрежительно усмехнулась.

— Мистер Хардинг! — вскричал Андрей, обращаясь к лысоватому господину. — Сколько лет, сколько зим! ЦРУ спешит на помощь! Чертовски рады вас видеть! Парни, вы же рады?

— А то, — добродушно проворчал Веприн под одобрительное урчание остальных. — Да я деду Морозу так не радуюсь в Новый год, как сегодня мистеру Хардингу.

— Мисс Дэвис? — Андрей учтиво поклонился даме. — Вы тоже здесь? И вас безмерно рад видеть. Прекрасно выглядите.

— Миссис Дэвис, — поправила Нора, задирая нос.

— Серьезно? — изумился Андрей. — За те два дня, что мы не слышались, вы успели выйти замуж?

— Миссис Дэвис, — упрямо повторила Нора. При этом она смотрела только на Вику и, кажется, что-то начинала понимать. Как бы ни складывалась ее личная жизнь в Вашингтоне, эта особа начинала ее нервировать.

— Как скажете, — пожал плечами Андрей. — Чем обязаны визиту, господа?

Нора подала кому-то знак, объявился человек в «неопознанной» униформе, повозился с замком и открыл дверь.

— Выходите, — сухо вымолвила Нора. — Вы свободны.

— Какая прелесть, — восхитился Андрей. — Мы рукоплещем вашему умению договариваться с союзниками, миссис Дэвис. Можно вопрос: какого, извините, хрена нас схватили и посадили за решетку? Разве не было официальной договоренности между ведомствами?

Нора тонко улыбнулась.

— Нет, я понимаю, что из вредности, — продолжал Андрей. — Ну как не досадить плохим парням? Пусть по мелочам, ненадолго, но все-таки. Мелочь, а приятно, как говорят у нас в стране.

— А еще у нас говорят: сделал гадость — на сердце радость, — вспомнил Смолич.

— Так, я что-то не понимаю, господа, — беспокойно шевельнулась Нора. — Вы не собираетесь выходить? Учтите, эта дверь будет открытой недолго. А что касается вашего замечания, мистер Корнилов, то не припомню, чтобы между ведомствами была официальная договоренность. Скорее устная — что-то вроде джентльменского соглашения. И наши британские коллеги от него, как видите, не отказываются.

— Ага, только вас попросили уладить вопрос, — улыбнулся Андрей. — Потому что самим стыдно. Они хоть понимают, какую работу за них сделали? Ладно, миссис Дэвис, не будем вас смущать. Парни, на выход.

Спецназовцы, подмигивая заокеанским коллегам, покидали камеру.

— Выход прямо по коридору, — холодно сказала Нора.

— Последний вопрос, миссис Дэвис. Где мы?

— Я думаю, разберетесь, господа. Это не самое страшное, что могло с вами случиться.

— Мистер Хардинг, а кто это? — прошептал, подавшись к старшему коллеге, молодой сотрудник ЦРУ.

— Это русские, Джо, — сделал скорбную мину оперативник.

— О мой бог, они уже здесь? — В глазах молодого человека блеснул страх за великую державу на другой стороне Атлантики.

— Боюсь, Джо, они никуда и не уходили, — вздохнул Хардинг.

— Как-то странно, Андрей, — сказала Вика, когда «откинувшаяся» компания высыпала в пустой двор, — вы так смотрели с этой женщиной, такие слова говорили… Словно у вас с ней что-то было. Я понимаю, что это глупость. У человека вашей профессии отношения с подобными особами — даже не фантастика, а просто нонсенс… Ведь этого не может быть? — она исподлобья уставилась на офицеров.

— Что вы, Вика, конечно, нет! Какая глупость! — воскликнул Гена. — Это полностью исключено!

— У вас богатое воображение, — вторил Полянский. — Заподозрить российского офицера в романтическом интересе к сотруднице ЦРУ? Вы вроде трезвая, Вика, а такое говорите.

Веприн тоже собрался примкнуть к коллективу, насупил брови, чтобы высказать свое решительное суждение… и задрожал от хохота, схватился за живот. А затем все трое чуть не катались по земле, давясь смехом. Андрей перехватил недоуменный женский взгляд, покрутил пальцем у виска: дескать, клоуны. Вздрогнул, проглотил рвущийся наружу смех…

Через неделю…

— Ладно, будем считать, что задание ты выполнил, майор, — неохотно признался полковник Синявин. — В чем-то изящно, в чем-то топорно, но в целом справился. И парни твои не зря получают зарплату. Как твоя простуда?

— Изгнал, Михаил Евдокимович, — отчитался Андрей. — С большими трудностями, используя шотландские народные средства… но я это сделал. Скоро в строй.

На этот счет он не лукавил. Болезнь вцепилась как клещ. Три дня с температурой, сопли, кашель. Да и товарищи, устроившие заплыв по Северному морю, не могли похвастаться здоровьем — вся группа дружно слегла, оголив важный фланг борьбы с международным терроризмом.