Потому что иначе могла бы поверить, будто все это –навсегда. А ведь это не так, а ведь это – всего лишь кусочек мечты, обуревающейдевчонку из захолустья, которая приезжает в большой город (ну, если честно, неочень большой), проходит через множество испытаний, но наконец встречает человека,предназначенного ей судьбой. Да, вот он, «хеппи-энд», благополучное завершениевсех моих мытарств, и, всякий раз вспоминая о жизни в Европе, я буду вспоминатьтого, кто полюбил меня, кто навсегда останется моим, ибо я уже побывала в егодуше,

Ах, Ральф, ты и не знаешь, как сильно я тебя люблю. Думаю,что все мы, впервые в жизни въяве увидев вымечтанного нами мужчину, в тот самыймиг и влюбляемся в него, хоть разум и подсказывает, что мы ошибаемся, иначинаем бороться – без желания победить в этой борьбе – со своим инстинктом.Но приходит мгновение, когда чувство берет верх – это и произошло в тот вечер,когда я шла босиком по Английскому парку, страдая от боли и холода и сознавая,как сильно, Ральф, ты меня любишь.

Да, я люблю тебя, как никогда никого не любила, – ипотому покидаю тебя навсегда, ибо если сон станет явью, то желание обладатьтобой, стремление к тому, чтобы твоя жизнь стала моей... все это в конце концовнеминуемо превратит любовь в рабство. Да нет – мечта гораздо лучше. Надо бытьпоосторожней с тем, что мы забираем с собой из страны – или из жизни.

– Ты не получила оргазма, – сказал он, пытаясьсменить тему, не напирать, разрешить ситуацию. Он боялся меня потерять иполагал, что, имея в запасе целую ночь, сумеет сделать так, чтобы я передумала.

– Нет. Но наслаждение – огромное.

– Было бы лучше, если бы ты получила оргазм.

– Я могла бы притвориться – для того лишь, чтобыдоставить тебе удовольствие, но обман – это недостойно тебя. Ты – мужчина,Ральф Харт, мужчина в самом полном и прекрасном смысле этого слова. Ты сумелпомочь мне и поддержать меня, ты принял поддержку и помощь от меня – и так, чтоэто не выглядело унижением. Да, мне бы хотелось кончить в твоих объятиях, ноэтого не произошло. И все равно, распростертая на холодном полу, ощущая твоегорячее тело и ярость, с которой ты вошел в меня, я была в восторге.

Когда сегодня я относила книги в библиотеку, мояприятельница, которая там работает, спросила, разговариваю ли я со своимпартнером о сексе. Мне ужасно хотелось ответить: «С каким еще партнером? Окаком еще сексе?», но сдержалась, не за что было ее обижать – она всегда былатак добра со мной.

А на самом деле после приезда в Женеву у меня было толькодва, как она выражается, «партнера»: один всколыхнул всю скверну, таившуюся насамом донышке моей души, и я позволила ему это сделать, более того – умолялаего об этом. А другой – это ты, человек, благодаря которому я вновь сталачастью мира. О, если бы можно было научить тебя как, где, сколько времени, скакой силой нужно ласкать меня!.. И я знаю, ты не воспринял бы это как упрек,ты понял бы, что нет иного способа одной душе слиться с другой. Искусство любви– сродни твоей живописи: она тоже требует техники, терпения и, главное, навыка.И еще – отваги: иногда нужно зайти гораздо дальше того рубежа, на которомзастревают обычные, скованные условностями люди, воображающие, что «занимаютсялюбовью».

Я замолчала. Что, в самом деле, вещать, как с кафедры?! НоРальф не стал ни спорить, ни соглашаться со мной. Он закурил третью запоследние полчаса сигарету:

– Во-первых, сегодня ты будешь ночевать здесь, –сказал он не просительно, а требовательно. – А во-вторых, мы сновазаймемся любовью, но на этот раз – не так жадно и безоглядно. В конце концов,если ты хочешь, чтобы я понимал женщин, я хочу, чтобы ты лучше понимала мужчин.

Куда уж лучше?! Сколько через мои руки, через мое телопрошло их – белых, желтых, черных, иудеев и мусульман, католиков и буддистов!Неужели Ральф не знает об этом?

Но мне стало легче оттого, что наш разговор принял такойоборот. Была минута, когда я даже подумала, что Господь простит мне, если янарушу обет. Но действительность вновь предстала передо мной, чтобы напомнить:мечта должна оставаться неприкосновенной, а я не имею права угодить в ловушку,расставленную судьбой.

– Да-да, чтобы ты лучше понимала мужчин, –повторил Ральф, заметив мой иронический взгляд. – Ты говоришь о природеженской сексуальности, ты хочешь помочь мне свершить плаванье по твоей плоти,ты твердишь, что необходимы терпение и время. Я согласен, но не приходило литебе в голову, что мы с тобой устроены по-разному – и разное время требуетсятебе и мне? Не попенять ли тебе на Господа Бога, создавшего нас такими?

Когда мы встретились, я попросил, чтобы ты научила менясексу, потому что желание во мне угасло. Знаешь, почему это произошло? Потомучто на протяжении нескольких лет каждое, как принято выражаться, сношениеоканчивалось для меня нестерпимым разочарованием, непобедимым унынием – ибо ядавно уже понял, что не способен подарить моим возлюбленным то наслаждение,которое дарят мне они.

Мне очень не понравилось это «моим возлюбленным», но я, неподав вида, что задета, закурила.

– Я не решался попросить никого из них: «Открой мнетайны твоей плоти». Но когда мы встретились, я увидел исходящий от тебя свет иподумал: жизнь моя дошла до такой черты, за которой мне уже нечего терять, и ядолжен быть честен с самим собой и с женщиной, которую хочу видеть рядом.

Сигарета доставляла мне какое-то непривычное удовольствие, аесли бы Ральф предложил мне вина, было бы совсем замечательно. Однако он,вероятно, не желал отвлекаться.

– Почему вместо того, что ты делал со мной, мужчины,даже не пытаясь понять, какие ощущения я испытываю, думают только о сексе?

– С чего ты взяла, будто мы думаем только о сексе?Совсем наоборот: годами – годами! – мы пытаемся убедить самих себя, чтосекс важен для нас. Мы учимся любви у проституток или у девственниц,рассказываем о своих романах каждому, кто согласится слушать, постарев,тщеславимся юными любовницами – и все это лишь для того, чтобы показать другим:да, мы именно те, какими хотят видеть нас женщины.

Но вот что я тебе скажу – ничего подобного! Мы ни черта вэтом не смыслим! Мы пребываем в уверенности, что секс и эякуляция – это одно ито же. Мы – необучаемы, потому что стесняемся сказать женщине: посвяти меня втайны твоего тела. Мы – необучаемы еще и потому, что и женщинам недостаетотваги сказать: познай меня. Мы повинуемся простейшему инстинкту выживания – идело с концом. Тебе это покажется полной нелепостью, но знаешь ли, что длямужчины важнее секса?

«Деньги. Власть», подумала я, но промолчала.

– Спорт. А знаешь ли почему? Потому что мужчине внятенязык, на котором говорит тело другого мужчины. Наблюдая за состязанием, мывидим – вернее, слышим – диалог, который ведут понимающие друг друга тела.