по тупой американской методике, что я не раз видел в голливудских фильмах. Эх, жаль я прихватил сюда только валидол, а не ведро валерьянки!

— Всё! Хватит! Пошли!

Я снова поднялся на ноги и глянул на Патрика сверху.

— Я не знаю… Нет…

К чёрту всё!

Я рывком наклонился к нему и, взяв за грудки, поднял на ноги, притиснул к каменной стене спиной и заговорил в огромные ошарашенные глаза:

— А теперь слушай внимательно, очень внимательно… — Я поднёс факел к его лицу очень близко, продолжая всё так же держать одной рукой за ворот камзола и плащ на груди. Патрик дёрнулся в сторону, опасаясь живого огня, и это меня порадовало: всё не так плохо. Может, американцы в чём-то и правы, он подышал тут по их методе и немного вернул мозги на место. Значит, будет слушать.

— Видишь этот факел? Кивни, если понял… — Патрик кивнул, поведя подбородком, и я продолжил: — Я не прятал здесь ещё один на запас, когда этот сгорит, и я, и ты — мы оба останемся в полной темноте… Назад я не пойду и тебя не поведу обратно… Или ты идёшь со мной или останешься здесь. Я заберу единственный факел, и ты останешься здесь один… Вот это будет точно могила… Назад ты сам не выйдешь, ты не откроешь дверь… А вперёд идти не можешь… Выбирай! Один здесь сдохнешь или всё-таки пойдёшь вперёд, где тебя, надеюсь, ждёт свобода и твой Нандор! Ну так что? — Я ещё раз толкнул его в стену спиной, требуя ответа.

Патрик молчал, глядя мне в лицо. Я не собирался ждать, пока он до чего-то додумается и что-то решит, я просто толкнул его вперёд, держа за шиворот.

— Ты просто переставляй ноги и думай о хорошем… Вернёшься домой, обрадуешь папочку-графа… Агнес сбежала, и ты сбежишь… Будете в расчёте… Никто никому не должен. Я же видел, как ты на неё смотришь. Она дома, а ты до сих пор тут… Тебе, разве, не обидно? — Я немного встряхнул его, таща впереди себя по тёмному узкому коридору.

Шли мы медленно, но, по крайней мере, шли. Патрик несколько раз споткнулся, но я удерживал его на ногах, не давая упасть, один раз его даже вырвало. Вот же чёрт! Патрик… Надеюсь, это будет самое большое испытание на нашем нелёгком пути. Потом всё компенсируется и сложится удачнее. И он, и я выберемся из передряги и будем вспоминать поход наш под землёй с улыбкой. По крайней мере, я-то точно буду… Про него не скажу.

Глава 15.2

Время тянулось, огонь в факеле метался, словно на сквозняке, каждую минуту я боялся, что он потухнет, и темнота окутает нас. Но, слава Богу, всё обошлось. Я открыл дверь, и свежий воздух ударил в лицо свежей прохладой.

Первым я вытолкал Патрика, потом вылез сам и всё закрыл, стараясь спрятать вход от посторонних глаз, подсвечивая себе факелом.

— Ну что, как ты, живой? — спросил я Патрика, тихо стоявшего рядом.

Ветки ивы над головой тревожно шумели под порывами ночного ветра, через крону, оставшуюся без листьев, на лицо и руки сыпались мелкие капли дождя. Этого ещё не хватало! Опять дождь. С утра как будто погода была, а ночью опять дождь натянуло.

Я поправил на плече лямку мешка с припасами, что успел собрать за эти последние дни. Этот мешок — тоже отдельная история. Я сам его сделал из старого плаща, пришлось попросить у служанок ножницы, иглу и нитки. Хорошо, мать меня с детства приучала к самостоятельности, я сам мог пришить пуговицу и зашить дыру на одежде. Кто бы мог подумать, что мне это пригодится.

— Отдышался? Пошли!

Я толкнул Патрика вперёд. Мне не нравилось, что небо уже посветлело, а на востоке появилась белая полоса подступающего рассвета. Ну и провозились же мы, честное слово. И это ещё не всё, надо найти лодку.

Дорогу я подсвечивал огнём догорающего факела. Мы поднялись на холм и пошли вдоль реки до брода. Вода шумела, мелкий дождь сёк лицо и руки, на ветру сразу стало холодно. Патрик теперь шёл сам и дышать стал ровнее и легче. Ничего, сейчас на ветру его обдует и освежит немного, начнёт соображать.

Мы всё шли и шли, в темноте казалось всё каким-то одинаковым, словно мы на месте топтались. Я сам этот путь не проходил, но оказалось, что до брода куда дальше, чем я прикидывал. Уже и светло стало, и факел догорел, я бросил его в реку.

Ронда делала поворот и огибала замок, я видел его громаду краем глаза, мы просто шли сейчас практически вокруг Лоранда. Я остановился и оглянулся на замок. По стенам горели сторожевые огни, и, что мне не понравилось, я уловил звон колокола. Почему? Ни разу до этого на рассвете не звонили в колокола. Почему сегодня?

Я вспомнил голливудские фильмы, где встречались эпизоды с побегами героев из тюрьмы, «Побег из Шоушенка», например, сразу пришёл мне на ум. Чёрт! Неужели в Лоранде уже знают, что мы сбежали? Не может быть!

— Быстрее, Патрик!

Я бы, наверное, побежал, если бы было светлее, и была хоть какая-то путняя тропинка под ногами, а не кусты и трава до пояса. Не хватало ещё переломить тут ноги. Тогда обо всём можно сразу забыть.

Всякая ерунда лезла в голову. А вдруг лодку уже убрали, или её нашёл хозяин? Я об этом не подумал, заранее всё надо было проверить, но я был занят другим. И ещё этот звон со стен Лоранда не давал покоя. Сердце стучало в груди тревожно.

Ну вот, наконец-то и брод. Слава Богу! И лодка по-прежнему здесь, лежит, родимая, на боку, как мы с Вирагом её оставили. «Знала бы ты, сколько у меня на тебя надежд…»

— Быстрее, Патрик! Надо столкнуть её в воду…

Я сбросил свой вещмешок и подхватил верёвку, потянул лодку к кромке воды, Патрик быстро включился и стал помогать мне. Мы кое-как вдвоём подняли лодку прямо и потащили к воде. До чего же тяжёлая она, собака. Мы, когда