Да, она по-прежнему постоянно сталкивалась с Димой на улице или в зимнем саду, но делала это не так топорно, как раньше, а будто невзначай — в конце концов, у неё ведь должен быть моцион, и кто виноват, что Дима садовник и работает там, где она гуляет?

И с разговорами Альбина к нему не приставала. Перебрасывалась парочкой ничего не значащих фраз, кивала и улыбалась — и уходила танцующей походкой соблазнительницы. Не оборачивалась — не дай бог заметит! — поэтому не знала, провожал Дима её взглядом или нет. В любом случае он был вежлив и доброжелателен, даже сам порой что-нибудь спрашивал, а не только отвечал. Его отношение к Альбине действительно потеплело, но праздновать победу пока было рано — это она знала точно. Да и не особенно торопилась. Рано или поздно, но Дима сдастся. Не было в её жизни ещё мужиков, которые не сдавались.

Единственное, что огорчало Альбину, — Дима по-прежнему называл её по имени и отчеству, но она надеялась, что это ненадолго. Просто хорошего понемножку…

В общем, общение с садовником добавляло в её жизнь позитива. А общение с Алисой — негатива. Тяжелее всего пришлось в воскресенье, когда Глеб потащил их обеих в зоопарк. То Альбина терпела наглую девчонку лишь по часу в день максимум — во время совместного ужина, — а теперь была вынуждена находиться в её обществе полдня. И практически полноценно общаться, а не только сидеть рядом с Глебом и молча улыбаться.

На самом деле, про заграничную школу Альбина сказала зря, она даже практически сразу пожалела об этом. Нужно было поговорить не с Алисой, а с Глебом, мягко подвести его к этой мысли, а дальнейшее он сделал бы сам. Его племянница — ему её и уговаривать учиться за границей. Что в этом плохого-то? Наоборот даже, хорошо. Причём всем — и Альбине, и Алисе. Так что она ещё добрая мачеха! На её месте другая нашла бы какую-нибудь закрытую школу в родной стране и сплавила туда падчерицу. Хотя Глеба уговорить на такое было бы проблематично, поэтому Альбина решила и не пытаться, слишком рискованно. Злить его она не хотела. А вот заграница, как говорится, нам поможет.

Алиса — до чего же капризный и противный ребёнок! — в восторг ожидаемо не пришла. Хотя Альбина помнила себя в её возрасте — уж она бы точно обрадовалась. К девяти годам она уже осознала, что дорога родителям гораздо меньше, чем их драгоценная карьера и научно-исследовательская деятельность, написание статей и диссертаций. Поэтому предложение уехать куда-нибудь в Туманный Альбион восприняла бы с интересом. А у Алисы и родителей-то нет — один только дядя. Ну, ещё школьные друзья, но это ерунда. Тем более что никакой дружбы не существует и в помине — это Альбина усвоила с малых лет. Любой так называемый «друг» тебя продаст и предаст за выгоду и с пользой для самого себя. И чем раньше Алиса это поймёт, тем проще ей будет в жизни. Хотя Альбина не собиралась давать девчонке уроков — хватит этой мелкой козявке и Глеба.

Ещё бы его как-то склонить к свадьбе, а то ведь разговоров на эту тему как не было, так и нет…

68

Зоя

Ночью я плохо спала — всё прокручивала и перекручивала в голове то, что случилось — или не случилось? — вечером между мной и Глебом. Это было хуже, чем готовить торт «Наполеон» (терпеть не могу этот торт — и готовить, и есть). Так же долго, нудно и до тошноты. Только в случае с «Наполеоном» всё когда-нибудь заканчивается, а в случае с Глебом? Было у меня предчувствие, что всё только начинается.

Утром я отчего-то дёргалась и едва не спалила риганаду, которую готовила для Глеба и Алисы. Хорошо, что девочки на кухне не было, — если бы ещё и она отвлекала меня своими рассуждениями, я бы точно не справилась.

Отчего-то я опасалась, что Глеб каким-то образом захочет со мной увидеться. Но ничего подобного за весь день не случилось — на кухню, как и всегда, пришла одна только Алиса. И вроде я должна была испытать от этого какое-то облегчение… но его не было.

Ругать себя, называя идиоткой и влюблённой дурой, я уже не стала, поэтому просто постаралась ни о чём не думать. Работа помогала. А ещё — Алиса со своими разговорами. И Николай, вечером позвавший меня и девчонок, в том числе Тамару, поиграть в настольные игры. Света и Саша всё пытались разговорить свою коллегу и обсудить её отношения с Вадимом, но Тамара не кололась ни в какую, отшучиваясь и отмахиваясь, и я ей даже посочувствовала, представив, что было бы, если бы мы с Ником на самом деле встречались. Кстати, ещё буквально накануне ЭсЭс так и думали, но мы их разубедили.

А вот вторник вновь начался с визита Алисы на кухню, и всё бы ничего — мне не привыкать, — но она неожиданно решила поговорить не о книжках, заданных уроках или просмотренных фильмах, а о своём дяде. И сделала это бесхитростно, зайдя сразу с козырей:

— Знаешь, Зойка, а мне кажется, ты нравишься дяде Глебу.

Я едва не уронила упаковку с тридцатью яйцами себе на ноги. Повезло, удержала. А то пришлось бы опоздать с завтраком, оттирая пол от всей этой прелести.

— С чего ты это взяла? — улыбнулась я, как могла, нейтрально и прошла мимо Алисы к плите. Поставила на столик принесённое и развернулась к девочке лицом. Тщательно его изучила — слегка смущённое, немножко лукавое… не поймёшь, выдумывает или нет.

— А он постоянно про тебя спрашивает, — ответил ребёнок, закусив губу. И улыбнулся так… хитренько. — И слушает с интересом, когда я про тебя рассказываю. А ещё дядя Глеб ревнует тебя к Нику!

— Лиска, — я попыталась говорить строго, — ладно тебе выдумывать.

— Да не выдумываю я! И смотрит он на тебя постоянно, когда ты не видишь.

— Я в целом твоего дядю вижу раз в неделю…

— А хочешь чаще? — встрепенулась девочка. — А давай! Давай завтра вечером все вместе пойдём в бассейн!

Я представила Глеба в плавках… и поняла, что едва не издала перед Алисой мечтательный вздох. Какой кошмар!

— Не думаю, что твой дядя, да и не только он, Альбина Алексеевна тоже — будут от этого в восторге, —