— Если соединить все буквы, — перебил Джеймсон меня и сам шагнул мне навстречу, — получим «Ту-нн-эль». Туннель! Вот почему она весь день просидела под землей. Ты победила, Наследница.

Мы стояли теперь слишком близко, и в голове у меня завыла сирена. Ведь если Джеймсон видел наш с Грэйсоном поцелуй в эфире и теперь стоял передо мной, сокращая расстояние между нами, какова вероятность, что дело не во мне?

Какова вероятность, что я — лишь очередной трофей? Территория, которую тянет пометить.

— Почему ты здесь? — спросила я у Джеймсона, хотя уже знала ответ, точнее, придумала его сама для себя.

— Потому что, — с очередной сокрушительной улыбкой поведал он, — ты, готов поставить пять долларов, не проверяешь сообщения на телефоне!

Он не ошибся.

— Я его выключила, — призналась я. — И вообще хотела в окно выкинуть.

— Ставлю еще пять долларов на то, что ты не попадешь в статую во дворе.

— Поставь десять, — попросила я, — и поспорим на них.

— Увы, если все же выкинешь мобильник, то не сможешь получить весточку от Либби с Нэшем.

Я уставилась на него.

— Так Либби и Нэш…

— Кое-что нашли, — поведал он. — И уже едут домой.

Проснувшись на рассвете, я обнаружила, что Орен по-прежнему стоит у моей двери.

— Вы что, всю ночь дежурили? — спросила я.

Он многозначительно посмотрел на меня.

— А вы как думаете?

Он же меня предупреждал, что, если о Тоби узнают третьи лица, меры безопасности ужесточатся. Уж не знаю как, но они и впрямь обо всем узнали. Так что удивляться нечему.

— Поняла, — сказала я.

— Считайте, что вы теперь у меня на поводке, — объявил Орен. — Я с вас глаз не спущу, пока скандал не утихнет. Если он вообще утихнет.

Я поморщилась.

— Все настолько плохо?

— Я поставил у входа в ваше крыло Карлоса и Генриха, — сообщил Орен. — Они за это время успели преградить дорогу Заре, Константину и обоим Лафлинам, причем в паре случаев пришлось применить силу. И это не считая сцены, которую Скай устроила у ворот на глазах у папарацци.

— А много их было, папарацци? — осторожно спросила я.

— Вдвое больше, чем обычно.

— Да как такое возможно? — Мои фото размещали на первые полосы и до вчерашнего интервью.

— Если публика кого и любит больше, чем внезапных наследников, так это пропавших наследников, — пояснил Орен. Чувствовалось, что он старательно удерживает себя от того, чтобы не сказать — «Я же вас предупреждал», — но я знала, что он думает об этом.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала я.

— Мне тоже.

— А вам-то почему? — легкомысленно спросила я.

Ответ Орена легкомысленным совсем не был.

— Когда я сказал, что вы теперь на поводке, я подчеркнул, что именно у меня. Нельзя было делегировать эту ответственность.

— Вы тоже человек, — сказала я. — Вам надо спать. — Орен не ответил, и я скрестила руки на груди. — А Эли где?

— Удален с территории.

— Почему? — спросила я, а в голове уже закружили догадки. Орен извинился передо мной. Покаялся в том, что переложил ответственность за мою защиту на другого человека, а потом сообщил, что этого самого человека выставили из Дома Хоторнов.

А ведь именно Эли охранял меня во время разговора с миссис Лафлин о Тоби.

— Так это он слил фотографии, — подытожила я, ответив на собственный вопрос. Эли был моим телохранителем больше недели. И в этом положении успел услышать… многое.

— Эли неважно умеет заметать цифровые следы, в отличие от моих ребят, которые легко находят призраков в Сети, — стальным тоном отчеканил Орен. — Да, это он слил фотографии. Вероятнее всего, он же подбросил змею и сердце.

Я уставилась на него.

— Зачем?

— Сперва я отрядил его охранять вас в школе. Но он явно хотел работать и в стенах поместья. Я доверял ему. Но доверие это оказалось чрезмерным. Не знаю, какие мотивы у него были — возможно, его подкупила пресса, — но он стремился к вам приблизиться. Я этого не замечал. А должен был.

А ведь рядом с Эли я никогда не ощущала угрозы. Физического вреда он мне не причинил, а мог, если бы задался такой целью. Не знаю, какие мотивы у него были, — пронеслись в голове слова Орена. — Возможно, его подкупила пресса.

Я подумала о бывшем Макс, который пытался получить доступ к ее телефону, чтобы продать нашу переписку. О моем «отце» и Скай, торгующих своими откровениями. О подкупе со стороны Алисы, благодаря которому мама Либби подписала соглашение о неразглашении.

До меня наконец начало доходить, что отныне до конца моих дней любой встречный, всякий, кто захочет со мной сблизиться, сможет разглядеть во мне шанс обогатиться.

— Это уже второй раз, когда вам приходится дорого платить за мои ошибки, — натянуто произнес Орен. — Если чувствуете необходимость нанять новую охрану, Алиса, думаю, сможет…

— Нет! — перебила я его. Если Алиса кого и наймет, то велика вероятность, что этот человек всегда будет на ее стороне. А в верности Орена, несмотря на его ошибки, я не сомневалась. Он сделает все, что сможет, чтобы меня защитить, потому что об этом его попросил Тобиас Хоторн.

— Да? — коротко спросил Орен. Я не сразу поняла, что он обращается не ко мне, а разговаривает при помощи гарнитуры с одним из своих подчиненных. Скольким из них можно верить? Сколько из них согласятся меня продать за определенную плату?

— Впускайте, — приказал Орен и повернулся ко мне: — Ваша сестра и Нэш вернулись.

Я дожидалась Либби и Нэша в кабинете Тобиаса Хоторна. Мне удалось уговорить охрану впустить ко мне Грэйсона, Джеймсона и Ксандра. Я написала всем им сообщения с просьбой о встрече и продолжила ждать — одна, если не считать Орена, который готов был отойти от меня лишь футов на шесть, не больше. Меня потряхивало от волнения. Почему Либби так долго мне не отвечала? Что они узнали в Картаго?

— Эйвери, прячьтесь за меня, живо, — Орен выступил вперед, выхватив пистолет. Я смогла понять, что случилось, лишь когда проследила за его взглядом и обратила внимание на дальнюю стену, увешанную полками с трофеями братьев Хоторнов. Стена пришла в движение: она поворачивалась в нашу сторону.

Я нырнула за Орена. Он шагнул вперед и крикнул:

— Представьтесь. Я вооружен.

— Я тоже, — в кабинет вошла Зара Хоторн-Каллигарис — с таким видом, будто явилась в загородный клуб на бранч. На ней был свитер, свободные брюки и классические туфли на плоской подошве.