Лишь вытащила из ушей длинные тонкие серьги и бросила их на туалетный столик.

«Кольца? – мысленно отметил Витольд. – Мэри престала носить их. Что ж, кольцо на пальце указывает на семейный статус. Нет колечка – и статус не определен. Вот и слетаются женихи, как мухи на мед».

– А знаешь.– Витольд в одних трусах подошел сзади и положил руки на Машины плечи. – Мне такая новая и гордая Мэри нравится еще больше. – Он, наклонившись, слегка коснулся губами шеи, провел языком по ключице. Почувствовав, как жена вздрогнула, тихо прошептал ей на ухо:

– Я всегда буду рядом, солнышко, и дождусь, когда твое сердечко оттает. Терпения мне не занимать.

Мэри фыркнула и, оттолкнув мужа, бросилась в ванную. Прикрыв за собой дверь, она разревелась. А Витольд, услышав слабые всхлипы, еле сдержался, чтобы не проломить кулаком стену или не снести дверь с петель.

– Дети… – проскрежетал он сквозь зубы. Вдохнул, выдохнул несколько раз, стараясь сдержаться.

Сняв брючный костюм, Маша встала под душ, сосредоточив взгляд на красной узорчатой плитке.

«Любит он, скажите пожалуйста! Боготворит! – пожаловалась она самой себе. – И что теперь делать? Простить? А боль куда девать? Если каждый намек бьет под дых так, что сердце останавливается. Как подставить другую щеку, если рука сжимается в кулак и норовит ударить посильнее? Невозможно». – Она подставила лицо под струи воды, имитирующие африканский ливень, и зажмурилась. Теплые капли смешивались со слезами, и Маша не сразу поняла, что больше не плачет, а просто нежится. Она даже не услышала, как открылась дверь и муж, кающийся грешник, прошел в ванную. Снял с вешалки полотенце и замер рядом.

– Стрельников! – словно очнувшись, вскрикнула Маша, увидев супруга с розовой тряпкой наперевес.

– А кого еще ты тут ожидала увидеть? – возмущенно пробурчал он, накидывая розовое полотнище ей на плечи. Она попыталась возразить, но Витольд уверенно подхватил жену на руки.

– Не брыкайся, солнышко, – ласково прошептал он. – Детей перебудишь.

Всю короткую дорогу от ванной до кровати Маша судорожно размышляла, что последует дальше.

«Заниматься любовью с изменщиком – все равно что чистить зубы ершиком для унитаза, – ехидно заметила она про себя. – Обойдется… Пока».

А Стрельников, опустив жену на кровать, собрался улечься.

– Дай мне пижаму, пожалуйста, – вежливо, очень вежливо попросила Маша. – Там, на полке в шкафу!

Витольд подскочил как ошпаренный и, найдя на полке короткие шортики и топ, протянул их жене.

– Я думал, тут жарко и ты захочешь спать голышом, – невинно заметил он, плюхнувшись рядом на живот. Как ни в чем не бывало погладил ее руку. Осторожно и нежно.

– Витольд, – тяжело вздохнула жена, отмахиваясь от него, как от надоедливого комара. – В соседней комнате спят дети.

Он понимающе хмыкнул и, перекатившись на бок, придвинулся вплотную.

– Спокойной ночи, Мэри, – жарко прошептал на ухо, даже не подумав перелечь на другую половину кровати.

«Наверное, сегодня никто из нас не уснет, – мысленно пробурчала Маша. – Меня распалил и сам завелся. Но фигушки, дорогой!»

Прижимая к себе жену, Витольд внезапно осознал, что все страшное теперь позади. Мэри лежит рядом и даже разрешает прикасаться к себе. Не то чтобы ласкать, об этом пока приходилось только мечтать, а просто лежать рядом, ощущать тепло любимой женщины, осязать ее беспокойное дыхание. Мэри явно не спала, как и он. Просто лежала в кольце его рук и притворялась спящей.

«Слишком рано делать следующий шаг, – сам себя остановил Витольд.– Она сама даст знать, когда простит меня окончательно. – Стрельников тяжело вздохнул и мысленно обратился к набухшему пенису: – Пора на боковую, дружок, сегодня тебе ничего не обломится!»

Витольд вдохнул нежный запах жены, прильнувшей к его плечу, зарылся носом в копну волос и сам не заметил, как погрузился в крепкий сон без всяких сновидений и тревог.

Уснуть так и не удалось. Маша попробовала высвободиться из объятий мужа, спящего сном праведника. Не получилось. Она смогла лишь повернуться к нему спиной и уставилась в распахнутую балконную дверь на солнце, поднимавшееся из-за гор.

«Отлично, – про себя подумала Маша, чувствуя, как во сне Витольд вновь притягивает ее к себе, ощущая его ровное дыхание на своем затылке. – Выговорился, как на исповеди, и заснул с чистым сердцем. А мне что с твоими грехами делать? А с желанием?»

Она решительно убрала руку мужа и поднялась с постели. Вышла на балкон, не в силах противостоять красоте раннего утра, потом кинулась обратно в комнату и вновь вышла с фотоаппаратом. Принялась щелкать горы и кроны деревьев, подсвеченные розовым светом восходящего солнца, постепенно отринув прочь все мысли о Витольде. В чистоте нарождающегося дня Маша наконец поняла, что послужило всему виной. Она быстро шагнула в комнату и, забравшись коленями на кровать, наклонилась над спящим мужем. Витольд приоткрыл глаза, глянул сумрачно, не понимая, почему его разбудили.

– Перестань считать меня инфантильной дурочкой! – нависая над ним, заявила грозно.

– Никогда, – пробурчал Витольд спросонья и снова сгреб ее в охапку.

– Отпусти, Вит, – она принялась стучать кулаком по его плечу. Муж поймал ее руку, поцеловал пальцы, но хватку не ослабил.

– Умные жены оберегают сон мужей, а маленькие глупышки с ними дерутся, – хмыкнул Стрельников, крепче прижимая жену к себе. – Спи, Мэри, – велел он.

– После завтрака берем сахар и яблоки и идем на конюшни, – скомандовал Карлос, обмакивая в пиалу с шоколадом чуррос – печенье, напомнившее Маше «хворост».

– А мы в аэропорт не опоздаем? – с сомнением заметил Витольд, глянув на часы.

– Вчера в Лоредо Мигель прилетел на вертолете. Он радушно доставит вас в Эль Прат.

– Так вы избежите пробок, а заодно приятно проведете время, навестив наших лошадок, – добавил Мигель, сдержанно улыбнувшись.

– Если это удобно, – развел руками Витольд, принимая приглашение.

– Вполне, – добродушно заметил гранд. – У меня дела в городе.

Конюшни семейства Энрикесов поразили Машу невероятной чистотой и отсутствием запаха. Лошади, грациозные и сильные создания, от нетерпения переминались на тонких ногах, а получив лакомство, нежно тыкались в ладонь, прося еще. Ева пришла в неописуемый восторг, когда гнедая красавица Урсула коснулась шершавым языком ее маленькой ладошки.

– Мама, мама, она меня поцеловала! – радостно закричала девочка. А уж увидев пони, пасущихся на лужайке, растерялась и заворожено повторяла:

– Лошадки, какие лошадки!

Маша и сама не могла отвести взгляд от миниатюрных рыжих красавиц с белой челкой и таким же хвостом.