- Я бы предложил другой вариант, - задумчиво проговорилИонов. - Введите в игру нового министра внутренних дел. Уже сейчас. Уберитеминистра нынешнего, он все равно не пользуется любовью у населения, приведитенового человека, и пусть он начнет реализацию Программы.

- Вы считаете, что сейчас момент благоприятный?

- Нет, я так не считаю. Но что такое благоприятныймомент? Это гарантия того, что эффект получится долговременным и прочным, наперспективу, на десятки лет. Если начать Программу в любой другой момент, онавсе равно даст эффект, вопрос только в его длительности. Начнете сейчас - наваш век хватит, девять-десять лет я вам гарантирую. Новый министр начнетреализацию, к середине 2007 года станет очевидным, что он сделал невозможное:обеспечил безопасность населения и поставил правоохранительную систему наслужбу гражданам, а не чиновникам и политикам. Вы делаете его премьером, этобудет встречено страной с пониманием и одобрением. Он идет на выборы в марте2008 года и легко их выигрывает, после чего немедленно меняет верхушкупрокурорской и судебной систем, и в этих системах начинается реализации ихчасти Программы. В течение всего первого срока, до 2012 года, Программаработает и набирает обороты, и люди с удовольствием проголосуют за него ещераз. Ваша стабильность на восемь лет будет обеспечена.

- Мы рассматривали такой вариант, - осторожнопроговорил Владимир Игнатьевич, - но у нас сегодня нет подходящей фигуры длятакой игры. Мы думали о нынешнем министре…

- Он не фигура, - резко оборвал его Ионов. - В глазахнаселения он - никто, за ним нет ни одного сколько-нибудь существенного шага,который люди могли бы назвать Поступком с большой буквы.

- Но начало Программы и станет таким Поступком!

- Нет. Человек, который много лет ничего не делал, неможет ни с того ни с сего совершить Поступок, сделать Шаг Этому никто неповерит. Совершить Поступок может только совершенно новый человек, неожиданный.Тогда все будут говорить: вот наконец пришел настоящий руководитель, знающий икомпетентный, радеющий за народ, а не за собственный карман. Мы все, ВладимирИгнатьевич, совершили ошибку.

- Какую?

- Мы слишком увлеклись игрой в коррупцию. Сначала онабыла нам на руку, потому что разваливала систему, которую мы планировалиразрушить, и мы не заметили, как она превратилась в политическую силу. Она самапо себе, как явление, стала мощной политической силой, потому что обладаетспособностью формировать общественное мнение.

- Вы имеете в виду подкуп избирателей?

- Да нет же! Не об этом речь. Все население странызнает, что девяносто восемь процентов государственных чиновников берут взятки.И сам по себе этот факт привел к тому, что люди уже никому не верят. Они неверят в то, что те политики, которых они уже знают, вдруг захотят сделать хотьчто-нибудь для народа. Переломить ситуацию может только абсолютно новый человек,ранее неизвестная фигура, не замаравшая себя тупым бездействием, публичнойдемагогией и строительством загородного дома за три миллиона долларов.Желательно также, чтобы у него не было детей, которые кого-то сбили на машинеили устроили драку и которых отмазали от уголовной ответственности.

- Вы же понимаете, что найти такую фигуру оченьнепросто.

- Понимаю. Но ее надо найти И начать реализациюПрограммы немедленно. В этом случае я смогу обеспечить научное сопровождение навысоком уровне и гарантировать эффект. Если вы будете тянуть, я ничего не смогуобеспечить. Я старый человек, мне трудно противостоять конфликтам. Буду с вамиоткровенным до конца, Владимир Игнатьевич: мне трудно бороться со страхомодиночества. Оно уже подступило совсем близко и обрушится на меня скатастрофической силой, если вы вынудите меня поддерживать Программу ещенесколько лет без всякой надежды, что я наконец увижу, как она работает. В этомслучае я не могу вам обещать, что останусь в Фонде. И вам придется договариватьсяс кем-нибудь другим.

На лице Владимира Игнатьевича отразилось неудовольствие,смешанное с растерянностью. Ионов фактически предъявил ему ультиматум, хотяочень мягкий и весьма завуалированный.

- Или вы начинаете реализацию Программы в самоеближайшее время, или я теряю перспективу увидеть плоды собственной многолетнейдеятельности, и тогда уже ничто не удержит меня в Фонде и не заставит выполнятьвзятые на себя обязательства, в том числе и по сохранению конфиденциальности.Последствия разглашения вам известны, я их только что озвучил. А я человекстарый, мне бояться нечего, я и так скоро умру. Решайте.

- Я доложу о наших с вами переговорах, ЕвгенийЛеонардович Надеюсь, будет принято такое решение, которое вас устроит.

- Я тоже надеюсь. Спасибо за чай.

Ионов поднялся и пошел к двери. Хозяин вежливо проводил егодо самых ворот, пожал руку на прощание и усадил в машину. Улыбка его быланапряженной. Ничего, думал профессор, позлится до утра, потом доложит комунадо. И дело сдвинется. Сколько же можно сидеть и ждать? Вчерашний разговор сШепелем подтолкнул его к разговору сегодняшнему, и за прошедшие сутки ЕвгенийЛеонардович отчетливо понял альтернативу: или спокойная достойная старость, илиодиночество наедине с нереализованной Программой. Второй вариант его совсем неустраивал.

* * *

Настя Каменская уснула в этот вечер быстро, но уже околодвух часов ночи проснулась от неясной мутной тоски. Ей снился следовательДавыдов, который почему-то тряс ее за плечи и выкрикивал прямо в лицо: «Дряннойчеловечишка! Дрянной человечишка! Ты что, сама не видишь? Какой же ты сыщикпосле этого?!»

Она осторожно выбралась из постели, закуталась в теплыйхалат и пошла на кухню пить чай. Ну почему она такая дура? Слепая доверчиваядура!

Не было у Милены Погодиной никаких собственных денег, иникакого любовника из числа криминальных авторитетов у нее тоже не было. Онабыла обычной девушкой-мигранткой, без российского паспорта и без прописки. Затоденьги были у Павла Седова. И очень приличные деньги. Приличные не в смысле ихпроисхождения, а по количеству. Сколько нынче стоит «непривлечение» к уголовнойответственности за преступления, связанные с наркотиками? Десять тысячдолларов, это московский городской тариф. В Питере столько же, в других городах- дешевле. Сцапать пацана или девчонку и быстренько позвонить родителям. Если уних есть деньги - договориться, если нет - сделать «палку» в отчетность. Дажене особо напрягаясь, то есть проворачивая по одному такому делу в месяц, можнозаработать больше ста тысяч долларов за год. Вот тебе и квартира, и евроремонт,и лечение за границей, и пятизвездочные отели, и зубы для Милены в лондонскойклинике. Что ей там еще делали? Кажется, ринопластику, ей муж нос перебил,сильно повредил перегородку. Родители Милены не особо задавались вопросом,откуда у Павла такие деньги, им, как и многим приезжим из бывших союзныхреспублик, казалось, что в Москве все много зарабатывают, а порядка цен налечение в клиниках Германии, Швейцарии и Англии они и знать не знают, поэтомуотец Милы с чистым сердцем подробно рассказывал о том, как Пашенька с Милочкойездили лечиться за границу и как Паша дал денег на то, чтобы купить им квартирув Подмосковье, и так далее. А сам Седов прекрасно понимал, что все эти вопросырано или поздно возникнут, поэтому сделал финт ушами: выдал следователю байку олюбовнике Милены и тут же ушел в глухой запой. С пьяного да горем убитого какойспрос? Кто ему вопросы задавать будет? Кто станет проверять, откуда у Милыденьги? Ну были они - и были, какая разница, откуда.