– Ну простите! – шепотом взмолиласьпрактикантка. – Я вообще-то не пью. Это Андрей из третьей лаборатории надо мнойподшутил, угостил кофе. Я попробовала и спросила: «Почему напиток такойстранный на вкус и пахнет непонятно?» А парень ответил: «Тундра! Неужелиникогда коньячный сорт не пробовала?» Ну я и выпила чашку, не хотела дремучейтундрой показаться.

Олимпиаде стало смешно.

– Коньячный сорт? – переспросила она. – Такойнигде не растет.

– Теперь-то я в курсе, – со слезами в голосесказала Вета. – Я же не москвичка, у нас в городе коньяк никто не пьет, откудамне знать, как он пахнет. И в общаге ребята только водку или портвешок берут.Андрей урод! Я вам вчера здорово нахамила?

– Не помню, – солгала Олимпиада.

– Спасибо, что никому не рассказали, –понизила голос до шепота Иветта. – Никогда не забуду вашей доброты, придетвремя – отплачу!

Олимпиада снисходительно посмотрела на юнуюдурочку.

– Иди работай! И запомни: твой организм плохореагирует на алкоголь, лучше не прикасайся к рюмке. Благодарить меня нетнеобходимости, и уж тем более не стоит заводить речь об оплате. Я не подлыйчеловек. Хотя пьяниц терпеть не могу, но считаю: каждый может оступиться. Атеперь дай мне заняться делом.

– Спасибо, – не успокаивалась Вета. – ВотФедор точно бы в партком настучал, и меня бы с практики вон отправили.Представляете последствия?

– Уж ничего хорошего, – кивнула Олимпиада. –Да только в отношении Федора ты ошибаешься, он хороший человек.

– Волком на всех смотрит, – поморщиласьИветта, – и противный! С таким в постель лечь? Фу!

– Видно, в твою трезвую голову тоже лезутглупости, – укорила ее преподавательница. – Тебе с Федором никаких отношений незавести, он женат.

– Брр, – передернулась Вета. – А вот Андрюшасимпатичный.

– Тот, что тебя напоил? – уточнила Олимпиада.– Замечательный кавалер, остроумный… Сейчас же прекрати думать о мужиках! Нопрежде чем ты приступишь к работе, разреши дать тебе совет. Как правило, подлецывыглядят очаровательными, веселыми, щедрыми, но это лишь внешний блеск. Строитьсемейную жизнь с таким, как Андрей, зряшное дело. Сей молодой человек неспособен на длительные отношения, он птичка, порхающая с ветки на ветку,бенгальский огонь, раскидывающий искры. А что остается, когда фейерверк потух?Пятна копоти, прожженная скатерть и черный остов. А угрюмый, на твой взгляд,Федор идеальный семьянин. Не покупайся на яркое оперенье попугая!

Вета отошла к пробиркам. Спустя некотороевремя она вдруг спросила:

– А что важнее: любовь или деньги?

– Конечно, чувство, – не колеблясь ни секунды,ответила Олимпиада. – С милым рай и в шалаше.

– Сомневаюсь, – пробормотала Вета. – В домикеиз веток зимой замерзнешь!

Олимпиада строго глянула на студентку.

– Не в сберкнижке счастье.

Вета открыла было рот, но тут в лабораториювошел Федор, и женщины прервали беседу.

Через две недели Олимпиада Андреевна поставилаИветте за практику «отлично», и девушка покинула ее лабораторию.

Прошел год. Осенью Олимпиаду вызвал начальник.Геннадий Ильич указал на женщину, сидевшую в его кабинете, и сказал:

– Вот ваша новая подчиненная.

– У меня нет свободных ставок, – удивиласьученая дама.

– С сегодняшнего числа есть, – заявил ректор,– старшего научного сотрудника. И займет ее молодой специалист, окончившийинститут с красным дипломом.

Олимпиада покосилась на девицу в очках,скромно сидевшую на краю стула. Очевидно, у красавицы отец или муж большаяшишка, раз ради нее лаборатории дали ставку, причем такую. Обычно новичкиначинают лаборантами, потом дорастают до звания младшего научного сотрудника, аздесь сразу большой карьерный скачок. И Геннадий Ильич поет соловьем, никакостановится не может, нахваливает блондинку. А ректор, ничего не подозревавшийо мыслях Олимпиады, продолжал:

– В работоспособности нового члена коллективая не сомневаюсь. Девушка напишет кандидатскую, а в свое время и докторскуюдиссертацию. Вам будет приятно работать вместе, Иветта сказала, что еще напрактике оценила вас как великолепного руководителя.

Олимпиада Андреевна, забыв о вежливости,повернулась спиной к ректору и воззрилась на блондинку. Та сняла очки.

– Не узнали меня?

– Нет, – с трудом справившись с удивлением,ответила заведующая лабораторией. – Вы отпустили волосы и пополнели.

– Ну, Олимпиада Андреевна, – укорил ее ректор,– лучше сказать, что Иветта расцвела.

Вета начала работать, и вела она себябезупречно – трудилась над диссертацией, не конфликтовала с коллегами, смотрелав рот Олимпиаде Андреевне. Может, кто-то и болтал об Иветте глупости, но Липасплетен не собирала, она всегда дистанцировалась от болтунов.

На любой работе рано или поздно открываютсяхорошие вакансии. Вот и в институте освободилось место проректора по науке,второго человека в местной табели о рангах. Олимпиаде Андреевне очень хотелосьзанять этот пост, но она великолепно понимала, что Геннадий Ильич никогда непредложит ей столь значимое повышение, ректор продвинет своего друга ВалерияНиколаевича – они по выходным вместе ходят в баню и дружат семьями. Однимсловом, Олимпиаде ничего не светит. Но вдруг Геннадий Ильич вызвал к себе заведующуюлабораторией и сказал:

– В понедельник выборы нового проректора, и ярекомендовал на эту должность вас.

– А как же Валерий Николаевич? – отрастерянности спросила Олимпиада.

– О его кандидатуре на ученом совете речи нешло, – спокойно пояснил ректор. – Вы не хотите баллотироваться? Боитесь несправиться с должностью? Не боги горшки обжигают, научитесь руководить всейнаучной деятельностью института. А лабораторию примет Федор Сергеевич Привалов,надо продвигать молодых.

Ошалев от счастья, Олимпиада вернулась нарабочее место и села на стул. Вета некоторое время поглядывала наруководительницу, потом подошла к ней и шепнула:

– Вас можно поздравить? Как только станетепроректором по науке, закажите нам новое оборудование. Своей бывшей лабораториинадо помогать в первую очередь.

– Ученый совет еще не проголосовал, – ответилаОлимпиада. – Возможны варианты, думаю, есть несколько кандидатур.