– Бал был костюмированным, ребята нарядились вкарнавальные костюмы, им потом вручали награды за лучший образ. Мишу оделиутенком. Надо отдать должное Вете, та сшила сыну замечательный наряд – желтыйкомбинезон, шапку с клювом, на ногах у мальчика были оранжевые ботинки, наруках перчатки того же цвета, причем пришитые к одежде, чтобы мальчик их непотерял. Награды деткам вручал председатель месткома. Игрушки получил каждыйучастник, Миша, естественно, тоже. Нехорошо в таком признаваться… но,понимаете, мне захотелось проверить свои предположения, поэтому я улучиламомент, когда наши бабы взяли Вету в плотное кольцо, и подошла к мальчику…

– Вы сняли с малыша перчатку, – завершила я еепассаж, – и увидели необычный пальчик?

Олимпиада Андреевна кивнула.

– Верно. Я сразу сообразила, почему Иветтапривела к нам своего ребенка и отчего она, всегда молчаливая, разболтала своиличные тайны. Хотела запустить слух про связь с Федором, выводила из-под удараГеннадия Ильича. Может, кто-то его жене, Ирме, ерунду нашептал. Ирма быладочерью очень влиятельного человека, она Геннадия из грязи вытащила,поддерживала его постоянно, обладая огромными связями. Ректор супругипобаивался, та могла ему много неприятностей принести. «Я тебя породил, я тебяи убью» – эта жизненная установка вполне подходила Ирме. Она очень резкая,бескомпромиссная, а порой даже жестокая женщина. Но в институтские дела Ирма несовалась, приходила на официальные мероприятия два раза в год, не больше,скромно сидела в зале, не в первом ряду. В ее присутствии Геннадий Ильичделался меньше ростом и ужимался в объеме. Выглядело это забавно. Видно, Ветаискренне любила ректора, раз родила ему сына и скрывалась в тени.

– Думается, вы ошибаетесь, – не согласилась я.

– Мизинец! – напомнила Олимпиада Андреевна.

– Не о Мише речь, – отмахнулась я. – ЛадноВета, она женщина, готовая на самоотверженные поступки. Но Федор! Он-то почемуподтверждал эту ложь?

– Не знаю, не думала об этом, – призналасьсобеседница.

Я решила изложить собственную версию событий.

– Учитывая факт, что Привалов спешно уволилсяс места заведующего лабораторией крупного института и очутился на незавиднойдолжности в заштатном научном центре, ситуация скорее всего развивалась так.Вета, девушка из провинции, мечтала остаться в столице, поэтому с легкостьюстала любовницей Геннадия Ильича, который выбил ей ставку и, вероятно, помог сжилплощадью. Иветта была молода, а ректор в годах, но девушка ради удачнойкарьеры терпела притязания старика. Но, как говорится, сердцу не прикажешь,Вета влюбилась в Федора, тот ответил ей взаимностью. Геннадий Ильич узнал обизмене подруги и выпер парочку на улицу, продемонстрировав, кто в институтеполновластный хозяин.

– Мизинец! – напомнила Олимпиада Андреевна. –Миша сын ректора.

– Вполне объяснимый факт, – не дрогнула я. –Вета была беременна от Геннадия Ильича. Наверное, до скандала она жила с обоимимужчинами и решила, что ждет ребенка от Федора.

– Весь институт знал об отметине ректора! –перебила меня ученая дама. – Смею вас заверить, Привалов не умственно отсталыйтип. Один взгляд на новорожденного – и все ясно!

– Действительно, – осеклась я, – дикополучается. Может, Федор до такой степени любил Вету, что согласился принятьчужого ребенка? Или она уже была беременна в момент начала страстного романа сПриваловым? Так иногда случается: женщина носит ребенка от одного мужчины и вэтот период влюбляется в другого, честно признается новому кавалеру в своемположении, а тот объявляет себя отцом нерожденного малыша и дает ему своюфамилию и отчество.

– Редкий, но возможный вариант, – согласиласьОлимпиада Андреевна. – Однако в данном конкретном случае он не подходит.

– Вы ошибаетесь, – пылко отстаивала я своюпозицию, – Миша был по документам Привалов. Федор, женившись на Иветте,официально усыновил мальчика и любил его, заботился о нем, одевал, обувал,кормил.

Ученая дама с легким укором посмотрела наменя.

– Проблему нужно рассматривать под разнымиуглами, учитывая совокупность факторов. Примем вашу версию: страстное чувство,вспыхнувшее между Иветтой и Федором, заставило первую уйти от влиятельногопокровителя, а второго взвалить на свои плечи заботу о чужом сыне. К тому жепара рискнула карьерой. Геннадий Ильич являлся ректором одного из ведущихинститутов в области той науки, которую избрали любовники. Редкий человекудержится от совершения гадостей тем, кто наплевал ему в душу, проявил чернуюнеблагодарность. Геннадий имел огромные возможности и обширные знакомства, параразговоров с нужными людьми – и на пути карьеры Веты и Федора воздвигаетсябетонная стена. Научный мир узок, все друг друга знают, заседают в однихсоветах. Тут так: сегодня я твоего врага утоплю, завтра ты моему протеже белыйшар положишь. Теперь пару слов о нашем хозяине. Геннадий Ильич был хорошийруководитель, заботливый рулевой института, он умело балансировал на гранимежду кнутом и пряником. Мог так на совещании отругать, что слезы из глазсыпались, но отчитывал он подчиненных только за дело. Геннадий Ильич не терпеллени, вранья и непрофессионализма, а для старательного подчиненного становилсяотцом родным. Он умел и веселиться, обожал капустники, охотно принимал участиев самодеятельных спектаклях, любил петь. В институте существовала традиция, вконце декабря местком всегда устраивал елку для детей сотрудников. Снегурочкименялись, а вот Дед Мороз был постоянным, его роль исполнял сам Геннадий Ильич.

– Не начальник, а ангел с крыльями, –усмехнулась я, – шоколадный набор, раритетный экземпляр управленца.