– Э-э-э… – Я поперхнулась. – По-моему, гораздо больше шансов кого-то отравить, если плохо готовишь.

– Вот, поэтому я с ней и развелся. Зачем мне такая глупая жена?

Я еще немного повозила ложкой в бульоне и отодвинула тарелку. Лукаш свою порцию как раз прикончил, сыто икнул. Пожевал губами и спросил серьезным тоном, которого я от него не слышала никогда:

– Ты о Кеннете поговорить пришла?

– Да… – не было смысла отрицать.

Он забрал тарелки и зашаркал к раковине. Сгрузил их туда, вытер руки о полы халата. На кухне стало тихо и неуютно, словно мое признание разрушило атмосферу теплого гостеприимства. Я смущенно разглядывала полосатую скатерть, Лукаш молчал. Хотя было понятно: ему есть что рассказать. Сомневается, стоит ли меня посвящать в то, во что Кеннет, очевидно, отказался? Черт! Вдруг сейчас выпроводит… О таком исходе я не подумала.

– Вы же заметили, – отбросила я робость, пока он еще не принял окончательного решения, – в нем… перемены?

– А то, – буркнул Лукаш.

– Кеннет объяснил мне про разрушенную петлю потустороннего потока, которая не восстанавливается. – Было важно дать понять, что я не совсем несведуща и явилась не разбираться в происходящем, а всего лишь за пояснениями. – Влияние демона усилилось, а все потому, что…

– Отец его постарался.

Лукаш повернулся ко мне, что обнадеживало.

– Я поняла суть, но не знаю подробностей. Что конкретно происходит, каким образом демон на него воздействует? Спрашивать Кеннета лишний раз чревато… Как по минному полю хожу, он постоянно на взводе и злится.

– Хорошо.

Намекает, что расскажет?..

– Хорошо, что злится, – уточнил Лукаш. – Значит, сопротивляется. Первая фаза. Вторая – никакой злости, убийственно безэмоциональное спокойствие и сплошной трезвый расчет.

Как у Касиуса…

– А третья фаза – сделка? – спросила я, обняв себя за плечи.

– Верно, и вторая сама перетечет в третью.

Стало еще холоднее, сквозняк из форточки пробрал до костей. До этого я и не чувствовала, что она приоткрыта.

– Когда он пришел ко мне впервые, – Лукаш спрятал морщинистые ладони в оттянутые карманы халата, – пять лет назад, со всем… этим, я не смог ему сказать, что тут ничем не помочь и от связи с бездной не избавиться. В нем столько упорства и воли было, что у меня язык не повернулся. К тому же был другой выход – научиться с демоном жить, уменьшая его давление до относительно безопасного. Максимально оттянуть неизбежное. Почему нет? Отвоеванное время и есть жизнь.

– У него получалось, отчасти благодаря вам. Нормально себя вел. Демона будто и не было.

– Ошибаешься. – Его губы криво изогнулись. – Вы никогда не оставались наедине. Вас всегда было трое: ты, он и демон. Как бы Кеннет его ни сдерживал, как бы ни контролировал, привязанная сущность неизменно тянется к нему – оттуда, где нет места чувствам, а уж любви тем более. Это оказывало влияние, и исключительно пагубное. Как болезнь, ежесекундно отравляющая.

Я встала, закрыла форточку. Теплее не стало. Била крупная дрожь, было жутко. То ли от услышанного, то ли оттого, что Лукаш говорит со мной вот так – абсолютно серьезно, без привычной сбивчивости и переключений на левые темы. Будто я не с забавным бывшим ректором находилась, который слегка не в своем уме. Выходит, это была лишь маска и я его по-настоящему не знала никогда. Нужно срочно сосредоточиться… Я с трудом взяла себя в руки и сказала:

– Вы были правы тогда, традиционных способов разорвать привязку демона не существует. Но теперь появились накопители, они изменили расклад.

– Мы перепробовали всё, – Лукаш покачал головой, – но Кеннет не унывал. Не понимаю, на что надеялся.

– На меня. Он надеялся на меня.

Лукаш приподнял густую бровь. Сказать? Откровенность за откровенность, так честно.

– Я создательница миров. Потенциальная. Не маг, нет у меня никакого выгорания.

– Вот оно что, – обронил он не что бы удивленно. Казалось, его вообще мало что может удивить. – Меняешь правила, творишь принципиально новое. Действительно звучит как шанс.

– Мы нашли способ – через татуировку, которую я ему сделала. Могла колдовать через нее, и магия была очень мощная из-за нашей с Кеннетом эмоциональной связи. Почти вышло, но…

– С эмоциональной связью у него нынче беда.

– Ее необходимо восстановить, – произнесла я, не допуская мысли, что это невозможно. – Затем сделать ритуал по отвязке с помощью татуировки и накопителя, как и было задумано. А что, если ему на время отправиться на Землю, к маме? Там нет магии и демону дотянуться сложнее. Ритуал там, ясное дело, не провести, но мы подождем, пока эмоциональная связь придет в норму, быстренько вернемся в Междумирье и…

– Поздно, не получится. – Лукаш покачал головой. – У него сейчас такая крепкая связка с бездной, что отсутствие магии скорее во зло. Кеннет не сможет давать демону полноценный отпор, а вот он продолжит тянуться к жертве, просто иначе, чем здесь. Темные силы у вас проявляются менее явно, зато несут безумие в комплекте. Начнется та еще чертовщина, по-вашему говоря, а в итоге в лечебницу для душевнобольных прямой путь.

– Не надо… нам такого пути. – Меня передернуло. – А кроме создания петли для потустороннего потока есть способы сдерживать демона?

– Есть, – ответили мне так мрачно, что хоть похоронную музыку включай. – Недолгосрочные, негуманные и крайне опасные. Может, Кеннет и справится.

Я выдохнула. Понимала прекрасно: деталями не поделится, да и не стоит мне их слышать.

– Поторопитесь, – ничуть не успокоил Лукаш, – если связь не разорвать в ближайшее время, то это неминуемо приведет либо к сделке с демоном, либо к смерти.

– Оба варианта Касиуса устроят, – горько констатировала я, – ему нужна половина патента Кеннета на ваши накопители.

– Конечно, что б еще ему было нужно! Годами не отсвечивал, а тут… – Лукаш махнул рукой. – Рассчитал, когда исследования будут подходить к концу, и подсуетился.

– А вы можете спутать ему планы? – Внутри зажегся огонек надежды. – Отдать свою часть патента во всеобщее пользование, например! Пропадет смысл требовать эксклюзивных прав от Кеннета.

– Пока исследования не завершены, патента нет. Накопители официально не оформлены. У него только авторские права, а они неотчуждаемы. Кеннет изначально пытался быть непричастен к нашему изобретению, понимал, чем оно чревато. Но потом, как ты помнишь, пришлось признаться, иначе с него не сняли бы обвинения в знании запрещенного ритуала. Какой спрос с его создателя?

Помню. А там владыка подсуетился с клятвой: он обнародует правду о том, как Ладос восстановил аулинское проклятье, прорицатели получат по заслугам за то, что решили им магию вырубить, заговор успешно раскроют, а Кеннет выйдет на свободу. В обмен на это он обязался участвовать в исследованиях и отдать патент.