Вместо ответа он пододвигается ближе:

— Если ты пряталась, то почему около моего дома? Ты не брала трубку, — поясняет он тут же, и только сейчас я понимаю, что со вчерашнего не убрала беззвучный режим.

Вот чёрт! Я так жду от Романа вестей, а в итоге пропускаю его звонки! Беру телефон — там несколько пропущенных и сообщение:

«Если ты опять что-то себе надумала, мне придётся тебя наказать».

Тут же краснею, рисуя в воображении картины.

— А если не надумала, не будешь? — закусываю губу и вижу, как темнеет взгляд Романа.

— Несносная девчонка, — опускает он взгляд на мои губы и сжимает свои. Возвращаясь к глазам, наклоняется ближе и добавляет пониженным тоном: — Будь уверена, я найду за что.

По телу растекается тепло, низ живота сладостно тянет от предвкушения. Аромат его парфюма дурманит, кажется, даже мир вокруг плавится. Что он со мной делает…

— Хотя бы за то, что ты заставила меня поволноваться, — ухмыляется он. — Даже с отцом твоим успел пообщаться.

— И что ты ему сказал?

— Как что? Что хочу его дочь.

- Прямо так? — округляю глаза.

— Нет, конечно, — теперь смеется Рома. — Я разве хочу остаться без… Хм… Жизненно-важных органов? Поверь, твоему отцу знать о нас необязательно. Кстати, где папа хранит оружие?

Я хоть и улыбаюсь в ответ, даже киваю, и да, Рома тысячу раз прав, но эти слова моментально определяют его дальнейшие планы. Нет, он мне, конечно, ничего не обещал. И отцу, действительно, не обязательно знать о нас.

Борцов когда-нибудь эти края покинет, и папа о том, что творилось под его носом, так и не разведает. Дружба спасена, органы тоже, все счастливы. Кроме меня.

Мы, почему-то, направляемся к парковке, непонимающе поглядываю на Романа, но он такой молчаливый, что решаю не вмешиваться в его таинственность. Я вижу, что он рад меня видеть, но во взгляде проскальзывает грусть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— С мамой всё хорошо? — спрашиваю, догадываясь, что ему сейчас нелегко.

Про тётю Инну говорить не буду. Вообще. Решаю быть мудрой с подачи той же тети, она говорила, мужчины принуждения к выбору не выносят, а значит, я давить не собираюсь.

Оставляю ревность при себе и дополняю вопрос:

— Ты говорил, её скоро домой отпустят?

— Да, отпустят, — вздыхает Борцов, меняясь в лице. Теперь он мрачно разглядывает дорогу перед собой, а я замечаю, что мы выезжаем на объездную. Что он задумал? — Пока всё хорошо.

Это «пока» настораживает, но больше я вопросов не задаю. Роману явно не хочется говорить об этом, и я не собираюсь ломиться в ту дверь, которую он открывать не планирует.

К тому же от родителей слышала, что Рома все это время с матерью почти не общался, в город точно не приезжал, и мне это совершенно непонятно.

Как можно столько лет не видеть мать? Я бы так смогла? Разве что если родители допекли бы опекой и я не нашла лазейки. Но я нашла. Иногда подумываю, чтобы из дома родительского убежать, жить отдельно, но пока что не вижу, как это возможно сделать. Отец просто не позволит. Да и я родителей очень люблю, надеюсь, когда-нибудь они поймут, что я выросла.

Когда огни города остаются позади, начинаю волноваться. Мы едем уже какое-то время по трассе, когда снова подаю голос:

— Роман Александрович, а когда вы говорили про «украсть меня», вы имели в виду настоящее похищение?

Он тут же переводит на меня потемневший взгляд и добавляет:

— Если ты ещё раз скажешь «Роман Александрович», то будет настоящее.

Взгляд серьёзный, и по спине пробегает дрожь. Тут же Роман подмигивает, глубоко вздыхая, будто делает последнее предупреждение, а я растягиваю губы в дурацкой улыбке. Меня заводят его угрозы, поправляя подол платья, замечаю беглый взгляд Романа, который тут же возвращается к дороге. Просто интересно, куда мы держим путь.

Через пять минут сворачиваем с трассы на едва заметную дорогу, уходящую в пролесок.

— Мне начинать бояться? — шучу я и понимаю, что на самом деле во мне ни грамма страха, несмотря на то, что я по сути не знаю этого мужчину. Рома усмехается.

— Если только ненадолго, мы почти приехали.

Вскоре пролесок кончается, мы оказываемся возле невысокого холма. Тут и бросаем машину.

— Идём, — он берет меня за руку и тащит вверх.

Оказывается, с определением холм я ошиблась, потому что поднявшись, мы оказываемся на просторном плато, плавно уходящем вниз, справа и слева точно такой же косогор, усеянный деревьями, а внизу озеро и чуть поодаль лес, в наступающих сумерках кажущийся синим.

— Как красиво, — говорю, глядя вниз, Рома отвечает:

— В юности я часто сюда приезжал.



Сам не знаю, почему вдруг вспоминаю про это место. Наверное, подсознание срабатывает, я сюда всегда приезжал, когда было дерьмово. Сидел на высоте, смотрел на озеро и лес. У природы свой ритм, она заставляет переключаться на него, замедляет, даёт возможность отпустить, подумать. Или не думать, смотря, что тебе нужно.

Изначально я просто хотел немного развеяться, вождение в этом плане всегда помогает. А в итоге мы оказываемся здесь. Вдруг понимаю, что никогда сюда никого не возил, ни телок, ни даже Мота. А Сашу вот привёз.

Смотрю на девушку, она так красива в своём восторге от окружающего, такая искренняя, открытая… И начинаю чувствовать себя дерьмом, потому что осознаю: мне нечего ей дать. Я взял то, что она дала, а по итогу оставлю девушку ни с чем.

Мы садимся на краю плато и молчим.

Пытаюсь отпустить мысли и насладиться тишиной и красотой, но в голову лезет то одно, то другое.

О том, что Сашки нет дома, я узнаю, когда приезжаю к Костровым. Сразу понимаю, к какой она подруге отправилась, но приходится повременить с отъездом домой, ведь надо поговорить с Мотом.

Коротко и без увиливаний сообщаю, что дел с Кирсановым вести не буду. И конечно, выслушиваю целый поток речей.