Корпус, выглядящий как стальная болванка, приобрел более правильные анатомические формы. Хвост “распушился” железными иглами. Также вздыбилась и грива. На округлых лапах выросли пальцы с когтями.

Я контролировал весь процесс ифритного высвобождения. Когда ифрит попытался отрастить лишнюю конечность, я направил внутрь него ментальный сигнал. Запретил ему искажать форму настолько сильно. Ифрит, в чьей природе было подчиняться мне, взял и подчинился.

Последними, дух создал себе глаза и рот: на продолговатой металлической морде раскрылись два круглых глаза, желтые зрачки сфокусировались на мне; ниже побежала трещина, сталь расщепилась и отрастила зубы и клыки; из получившейся пасти вывалился длинный розовый язык.

Ифритное существо принялось по-собачьи дышать. И хоть оно лишь подражало повадкам животного и вело себя ровно так, как я его мыслил, через некоторое время все эти повадки могли скопиться в достаточной мере, чтобы придать ифриту личность.

Обычно ифриторы избегают подобной практики, ведь это опасно. Личность сложно контролировать. Но я решил рискнуть.

— Ко мне, Фырчик, — улыбнулся я.

Огромный стальной пес сошел с деревянного поддона. Когти загрюкали об пол. Медленно он зашагал ко мне. Внезапно остановился. Прижал блестящие уши, зарычал странным, неестественным звуком.

— Тихо Фырчик, это свои. Князь тебе не враг.

Фырчик расслабился, выпрямился, поднял уши.

— Да хранят меня мои предки, — раскрыл рот князь, — что это такое?!

— Идеальное сочетание, — я приказал плащу сформировать на руках доспехи, — искусно изготовленного мной духа, отлично подогнанного тела и ифриторики.

— Ифрит… чего?

— Узнаете в свое время, князь Михаил.

Он не ответил, только смотрел на искусственное существо, широко раскрыв глаза.

— Оно одержимость? — вдруг спросил он.

— Да. Но родившаяся под моим контролем и по моей воле.

— Ты придал ему форму животного, — свел брови Князь, — и оно ведет себя, как животное. А… — он осекся, но потом все же продолжил, — с людьми ты так можешь?

Я нахмурился. Посмотрел на князя так, что он отвел глаза.

— Это запретное знание, — поджал я губы, дотронулся латной перчаткой до горячей железной шкуры, — которыми, впрочем, я обладаю. Но никто, — я посмотрел на князя, — слышите? Никто больше не заставит меня сотворить при помощи ифритрики одержимость, напоминающую человеческое существо…

Князь молчал. Он ошарашенно наблюдал за очень естественными движениями Фырчика.

— Посмотрим, на что ты способен, Фырчик, — улыбнулся я и влил немного магии из очага в латную перчатку. Она раскалилась докрасна, красные молнии побежали по поверхности.

Я погладил Фырчика наполненной силой рукавицей, и пес заработал так, как я и думал: по телу побежали раскаленные прожилки, глаза, хвост и гриву объяло пламя.

— Остудись, — скомандовал я.

Фырчик мотнул головой, имитируя отряхивание и тут же остыл. Тогда я зачерпнул из очага еще немного магии, и привнес в нее криоманитю. Вновь тронул железную шкуру.

Пес тут же покрылся наледью, отрастил ледяные когти. Из пасти ударил пар.

— О великая сила рода… — быстро заморгал Князь от удивления, — это невероятно! Император должен знать…

— Должен, — улыбнулся я, — и чем быстрее, тем лучше. Ну и помни, княже, что подобных знаний нет больше ни у кого в мире. А я, — я нахмурился, холодно посмотрел на него, — уже привык умирать.

Князь не ответил. Он сомкнул раскрытый в удивлении рот, сглотнул и только тогда кивнул. Потом произнес:

— А что ты имел ввиду, когда говорил, что хочешь его выгулять?

— Фырчик, — я посмотрел на существо, ласково потрепал его по стальной гриве, — уже довольно сильный ифрит. Но недостаточно, чтобы справиться с ифритом божественного ранга.

— Ифриты? Что за ифриты? Половина из того, что ты говоришь, Селихов, я не понимаю!

— Объясню, когда придет время. Сейчас тебе не нужно понимать, князь.

— Так. И что? — повременив спросил он.

— Чтобы стать достаточно сильным, Фырчик должен поглотить мощный дух. Очень мощный. И такой на Поле есть. Знаешь ли ты что-либо об артиллерийском бронепоезде, который курсирует не так далеко от центра Поля, а Князь?

— Готовность две минуты, Ифритор.

— Понял, — проговорил я, поправил наушники.

Сквозь шум двигателя голос пилота десантного вертолёта звучал немного приглушенно.

— Сегодняшний день, — начал пилот, — можно назвать знаменательным. Первый десант на Кубанском Поле. Раньше такого не делали. Как вы вернетесь?

— Готовность полторы минуты. Мы почти над точкой выброски, — раздался голос второго пилота.

— Мне помогут, — я взглянул на часы. Во время облачения и ифритную броню они тоже принимали форму ифрита. Глаз часов с длинным змеиным зрачком уставился на меня.

— Такого еще не было. Но я слышал, на что вы способны. Ребята с Урупского рассказывали про тот инцидент на Ограждении. И про башню-одержимость. Я думаю, что вы справитесь.

— Справлюсь.

— Поезд, — заговорил второй пилот, — заходит на новый виток. Он будет у отрезка встречи через минуту.

Завыла сирена. Пространство внутри десантного отсека окрасилось красным светом сигнальной лампы.

— Готовность тридцать секунд. Ифритор.

— Да? — я встал со своего места, проследовал к закрытой десантной аппарели.

— Датчики фиксируют на малой летающую одержимость. Будьте осторожны.

— Благодарю.

— Готовность пятнадцать секунд! Приготовится к выброске. Удачи, Ифритор.

— Удачи вам!

— Понял. Удача мне не помешает, — проговорил я и снял наушники. Отбросил в сторону. Шум в отделении тут же возрос в несколько раз. Я заглушил его, когда приказал шлему закрыть голову.

Большая аппарель стала опускаться. За ней показались сначала синие небо, затем зеленовато-коричневое Поле и бирюзовая Кубань. Крякнул сигнал выброски. Я разбежался и выпрыгнул наружу.

Ветер тут же засвистел вокруг. Я, как снаряд, помчался вниз. Легко крутанулся в воздухе, чтобы посмотреть на большой двухвинтовой десантный вертолет. Он быстро уменьшался, превращаясь в черную точку. Солнце бросало справа линию блестящих зайчиков.

Я крутанулся снова, оказался лицом вниз. Принял позу парашютиста. А потом увидел ее.

Одержимость-вертолет шла снизу и сбоку. Она летела на средней высоте. Внутри нее горел зелено-желтым Ифрит Сильного Желания Отомстить. Лопасти медленно вращались без дела. У хвоста висели длинные многосуставные руки. Кабина оскалилась уродливой пастью. Широкие перепончатые крылья росли из двигателя. Одержимость лениво помахивала ими, паря над Полем, как орел.

Она меня еще не чувствовала. И я воспользовался моментом. Сгруппировался пулей, понесся вниз головой. В руках собралась магия. Теперь я мог носить ее