Хромой) фактически возвел на норвежский престол «своего» короля, поэтому у него в «Саге о Магнусе Добром» из «Круга земного» значение Ярослава во всей этой истории несколько занижено по сравнению с другими, более ранними источниками.

Глава 43. Норги (Бьёрн Окольничий и др.) в Новгороде (1029 г.)

С одним лишь мечом он спешит…

Все дома на лавке осталось —

И шлем, и кольчуга, и щит…

Ах, если б осталась там старость!..

В. Вронский. «Белгородские колодцы»

Бьёрн Окольничий – один из знатных норвежцев (хёвдингов) первой половины XI в., сторонник конунга Олафа Толстого. В 1029 г. приезжал в Хольмгард (Новгород) в составе делегации, имеющей целью уговорить Олафа Толстого вернуться в Норвегию.

Согласно «Саге об Олафе Святом» из «Круга земного» Бьёрн отправился в Гардарики самым первым. После отъезда Олафа Толстого из Норвегии он был вынужден поклясться служить Кнуду Великому и его наместнику ярлу Хакону Эйрикссону. Поэтому для Бьёрна было очень важно переговорить с конунгом лично, дабы иметь возможность оправдаться и получить прощение за свое предательство.

«Узнав, что Хакон ярл [Хакон Эйрикссон] утонул, как об этом уже было рассказано, Бьёрн окольничий стал раскаиваться в том, что изменил Олафу конунгу [Олафу Толстому]. Он посчитал, что теперь он свободен от клятвы верности Хакону ярлу. Теперь есть надежда, подумал он, что скоро страной снова будет править Олаф конунг, если он вернется в Норвегию, поскольку страна осталась без правителя. И Бьёрн быстро собрался в дорогу. Он взял с собой несколько человек и отправился в путь. Он ехал днем и ночью, то на лошадях, если это было возможно, то на корабле, если иначе нельзя было. Он не останавливался, пока зимой на самый йоль не приехал в Гардарики к Олафу конунгу. Когда Бьёрн встретился с конунгом, тот был ему очень рад. Тут конунг узнал обо всем, что произошло в Норвегии. Бьёрн сказал ему, что ярл утонул и страна осталась без правителя. Эта новость обрадовала всех, кто приехал в Гардарики с Олафом конунгом из Норвегии. У них оставались там владения, родичи и друзья, поэтому все они очень хотели вернуться домой. Бьёрн рассказал конунгу и о многих других новостях, которые конунг хотел знать. Конунг спросил о своих друзьях и о том, сохраняют ли они верность своему конунгу. Бьёрн ответил, что по-разному. Тут Бьёрн упал к ногам конунга, обхватил их руками и сказал: “Все во власти божьей и в твоей власти, конунг. Я взял серебро у людей Кнута конунга и поклялся ему в верности. А теперь я хочу следовать за тобой и не расставаться с тобой, пока мы оба живы”. Конунг говорит: “Встань, Бьёрн, я тебя прощаю, и пусть бог тебя простит. Теперь я знаю, что немного, верно, в Норвегии людей, оставшихся мне верными, раз даже такие, как ты, изменили. Правда, они оказались в очень трудном положении, ведь я далеко, и они – один на один с моими врагами”. Бьёрн рассказал конунгу, кто поклялся выступить против Олафа конунга и его людей, и он назвал сыновей Эрлинга из Ядара и других его родичей, Эйнара Брюхотряса, Кальва сына Арни, Торира Собаку, Харека с Тьотты»[259].

Впрочем, логично построенная версия Снорри Стурлусона, по которой основная роль в призвании Олафа Толстого отводится Бьёрну Окольничьему, не находит подтверждения в других источниках. В «Красивой коже» за Олафом едут «многие его друзья с севера из Норега». Нет никакого приоритета у Бьёрна также в «Легендарной саге об Олафе Святом» и в «Истории о древних норвежских королях». Логично предположить, что если даже Бьёрн и входил в состав делегации, то был в этой поездке лишь одним из ее равноправных участников.

Вместе с тем нельзя не отметить, что подобное решение и поездка были бы для Бьёрна довольно естественны. Известны многие другие его поступки, показывающие исключительную преданность Олафу Толстому. Например, именно Бьёрн по просьбе конунга ездил сватать шведскую принцессу Ингигерд. После возвращения сюзерена Бьёрн со своими людьми сражался в его войске в решающей битве при Стикластадире. Все это служит подтверждением того, что о поездке Бьёрна в 1029 г. за Олафом в Гардарики можно говорить с достаточной высокой степенью уверенности. К сожалению, о других ее участниках нам практически ничего не известно.

Корабль викингов на средневековой фреске

Погиб Бьёрн Окольничий всего через год после путешествия в Хольмгард (Новгород), во время уже упомянутой битвы при Стикластадире (1030 г.). Вот как описание его смерти выглядит в литературной обработке:

«Олаф конунг [Олаф Толстый] нанес удар мечом по плечу Торира Собаки, но меч не рассек его рубашки, и только будто поднялся столб пыли от оленьей шкуры. (…) Тут конунг сказал Бьёрну Окольничему: “Прибей собаку, раз его не берет железо!” Бьёрн перевернул секиру и ударил Торира обухом. Он попал Ториру в плечо. Удар был очень силен, и Торир пошатнулся. В это мгновение конунг повернулся к родичам Кальва и смертельно ранил Олафа, родича Кальва. Между тем Торир Собака вонзил копье Бьёрну Окольничему в грудь. Это была смертельная рана. Торир сказал: “Так мы бьем медведей!” [“бьёрн” в переводе – медведь]»[260].

Глава 44. Гуты (Грани и Карл) в Новгороде (1030–1065 гг.)

Эй, народ честной, незадачливый!

Ай, вы, купчики, да служивый люд!

Живо к городу поворачивай —

Там не зря в набат с колоколен бьют!

В. Высоцкий. «Ярмарка»

На единственном поминальном камне норманнов, обнаруженном в Восточной Европе (о. Березань в устье Днепра), имеется надпись с именами Грани и Карла. Памятник датируется второй половиной XI в.

krani. kerþi. half. Þisi. iftir. kal. fi. laka. sin

«Грани сделал этот холм по Карлу, своему товарищу»[261].

Согласно Ф. A. Брауну, Грани и Карл являлись жителями о. Готланд, о чем говорит использование слова half (hvalf = холм), наиболее распространенного на Готланде, а также форма камня и довольно специфичное расположение надписи по дуге[262]. Карл был, вне всякого сомнения, каким-то довольно значительным лицом. Установка поминального камня в те времена стоила довольно дорого, тем более в Восточной Европе, где проблематично было даже просто найти мастера по резке рунами.

На наш взгляд, любопытным здесь выглядит существование еще одного рунического камня из Стейнкумблы (Stainkumbla) с о. Готланд, в некотором роде «побратима» камня с о. Березань, быть может, даже посвященного тому же самому человеку. «Ботмунд и Ботрайф и Гуннар они… воздвигли камень… и на юге он сидел с мехами, и он умер в Ulfshali, когда святой…» На этом надпись обрывается, а конец ее неизвестен. Датируется памятник – весьма приблизительно – второй половиной XI в. Надпись на камне